Это было просто и выразительно и произвело во мне необычное
чувство. Мысль о ребенке, испытывающем боль, всегда была повышенно
чувствительным предметом для меня. В мгновение мои чувства проникновения к
дону Хуану открыли путь ощущению отвращения к себе. Я действительно
принял, как будто жизнь дона Хуана была просто клиническим случаем. Я был
на грани вскрытия моих заметок, когда дон Хуан ткнул меня пальцем в икру
ноги, чтобы привлечь мое внимание. Он сказал, что он "видел" свет насилия
вокруг меня, и поинтересовался, не собираюсь ли я начать бить его. Его
смех восхитительно прервался. Он сказал, что я поддавался вспышкам
насильственного поведения, но что, в действительности, я не был плохим и
что долгое время насилие было против меня самого.
- Ты прав, дон Хуан, - сказал я.
- Конечно, - сказал он, смеясь.
Он убедил меня рассказать о своем детстве. Я начал рассказывать ему о
своих годах страха и одиночества, увлекся описанием того, что, я думал,
было моей потрясающей борьбой, чтобы выжить и утвердить свой дух. Он
рассмеялся при метафоре об "утверждении моего духа".
Я рассказывал долго. Он слушал с серьезным выражением. Затем, в один
момент его глаза "прижали" меня снова, и я перестал говорить. После
секундной паузы он сказал, что никто никогда не унижал меня и что была
причина того, что я не был в действительности плохим.
- Ты не потерпел поражения, все же, - сказал он.
- Он повторил утверждение четыре или пять раз, поэтому я почувствовал
необходимость спросить его, что он подразумевал под этим. Он объяснил, что
потерпеть поражение было условием жизни, которое было неизбежным. Люди или
побеждали, или терпели поражение, и, в зависимости от этого, они
становились преследователями или жертвами. Эти два условия преобладали,
пока человек не начинал _в_и_д_е_т_ь_; _в_и_д_е_н_и_е_ рассеивало иллюзию
победы, поражения или страдания. Он добавил, что я научусь _в_и_д_е_т_ь_,
когда я одержу победу над памятью униженного существа.
Я запротестовал, что я не был и никогда не был победителем в
чем-нибудь; и что моя жизнь была, пожалуй, поражением.
Он засмеялся и бросил свою шляпу на пол.
- Если твоя жизнь является таким поражением, наступи на мою шляпу, -
вызвал он меня в шутку.
Я чистосердечно доказывал свое. Дон Хуан стал серьезным. Его глаза
сузились до тонких щелок. Он сказал, что я думал, что моя жизнь была
поражением, по другим причинам, нежели само поражение. Затем он быстро и
совершенно неожиданно взял мою голову в свои руки, зажав ладонями мои
виски. Его глаза стали сильными, когда он взглянул в меня. Без испуга я
сделал глубокий вдох ртом. Он позволил моей голове откинуться против
стены, пристально глядя на меня. Он выполнил свои движения с такой
скоростью, что некоторое время, пока он не ослабил и не откинул удобно
против стены, я был еще на середине глубокого вдоха. Я почувствовал
головокружение, неловкость.
- Я _в_и_ж_у_ маленького мальчика, - сказал дон Хуан после паузы.
Он повторил это несколько раз, как будто я не понимал. У меня было
чувство, что он говорил обо мне, как о маленьком кричащем мальчике,
поэтому я не обратил действительного внимания на это.
- Эй! - сказал он, требуя моего полного внимания. - я _в_и_ж_у
маленького кричащего мальчика.
Я спросил его, был ли этот мальчик мной. Он сказал, нет. Тогда я
спросил его, было ли это видение моей жизни или просто памятью из его
соственной жизни. Он не ответил.
- Я _в_и_ж_у_ маленького мальчика, - продолжал он. - он кричит и
кричит.
- Я знаю этого мальчика? - спросил я.
- Да.
- Он мой маленький мальчик?
- Нет.
- Он кричит теперь?
- Он кричит теперь, - сказал он с уверенностью.
Я подумал, что дон Хуан видел кого-то, кого я знал, кто был маленьким
мальчиком и кто в этот самый момент кричал. Я назвал по именам всех детей,
которых я знал, но он сказал, что те дети не имели отношения к моему
обещанию, а ребенок, который кричал, имел очень большое отношение к нему.
Утверждение дона Хуана казалось нелепым. Он сказал, что я обещал
что-то кому-то в моем детстве и что ребенок, который кричал в этот самый
момент, имел большое отношение к моему обещанию. Я говорил ему, что в этом
нет смысла. Он спокойно повторял, что он "видел" маленького мальчика,
кричащего в этот момент, и что маленькому мальчику было больно.
Я старался подогнать его утверждения под какой-нибудь вид правильного
образа, но я не мог установить их связь с чем-нибудь, что я сознавал.
- Я отказываюсь, - сказал я, - потому что я не помню, что я давал
важное обещание кому-нибудь, меньше всего ребенку.
Он прищурил глаза снова и сказал, что этот особенный ребенок, который
кричал точно в этот момент, был ребенок моего детства.
- Он был ребенок во время моего детства, и он, тем не менее, кричит
теперь? - спросил я.
- Он - ребенок, который кричит теперь, - настаивал он.
- Ты понимаешь, что ты говоришь, дон Хуан?
- Понимаю.
- Это не имеет смысла. Как может он быть ребенком теперь, если он был
ребенком, когда я сам был ребенком?
- Это ребенок, и он кричит теперь, - сказал он упорно.
- Объясни это мне, дон Хуан.
- Нет. Т ы должен объяснить это мне.
Хоть убей, я не мог понять того, о чем он говорил.
- Он кричит! Он кричит! - дон Хуан продолжал говорить в
гипнотизирующем тоне. - И он держит тебя теперь. Он крепко сжимает. Он
обнимает. Он смотрит на тебя. Ты чувствуешь его глаза?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95