- Хорошо, - сказал я драматически. - Я не хочу больше ходить вокруг
да около. Я буду курить.
Он рассмеялся над моим проявлением эмоций.
- Выброси это из головы, - сказал он. - Ты всегда хватаешься не за
то, за что следует. Теперь ты считаешь, что простое решение позволить
дымку вести себя может дать тебе _в_и_д_е_н_ь_е_. Нужно еще многое. Для
чего угодно всегда нужно еще многое.
На секунду он стал серьезным.
- Я был с тобой очень осторожен, и мои поступки были обдуманны, -
сказал он, - потому что мескалито захотел, чтоб ты узнал мое знание. Но я
знаю, что у меня не будет времени, чтобы научить тебя всему, что я хочу. У
меня будет время только на то, чтобы поставить тебя на дорогу и верить,
что ты будешь искать также, как искал я сам. Я должен признать, что ты
более упрям и менее восприимчив, чем я. В то же время ты имеешь иные
взгляды, и то, какое направление примет твоя жизнь - вещь, которую я не
могу предвидеть.
Его рассудительный тон голоса, что-то в его поведении вызвало во мне
старое чувство, смесь страха, одиночества и ожидания.
- Скоро мы узнаем, где ты стоишь, - сказал он загадочно.
Больше он ничего не сказал. Немного погодя он вышел из дома. Я вышел
следом и стоял перед ним, не зная, то ли сесть, то ли распаковать свертки,
которые я привез ему.
- Это будет опасно? - спросил я просто, чтобы что-нибудь сказать.
- Все опасно, - сказал он.
Дон Хуан, видимо, не был расположен говорить мне что-нибудь еще. Он
собрал какие-то маленькие узлы, лежавшие в углу, и сложил их в сетку. Я не
предлагал ему помощь, потому что знал, если она ему понадобится, то он
попросит об этом. Потом он лег на соломенную циновку. Он велел мне
расслабиться и отдохнуть. Я лег на свою циновку и попытался заснуть, но я
не был усталым. Предыдущей ночью я остановился в мотеле и проспал до
полудня, зная, что до дома дона Хуана мне ехать всего три часа.
Он тоже не спал. Хотя его глаза были закрыты, я заметил почти
неуловимые ритмические движения его головы. Мне подумалось, что он,
пожалуй, поет про себя.
- Поедим что-нибудь, - внезапно сказал дон Хуан, и его голос заставил
меня подскочить. - Тебе понадобится вся твоя энергия. Ты должен быть в
хорошей форме.
Он приготовил суп, но я не был голоден.
На следующий день, 9 ноября, дон Хуан позволил мне съесть лишь крошку
пищи и велел отдыхать. Я лежал все утро, но расслабиться не мог. Я не имел
представления, что у дона Хуана на уме, но что хуже всего, я не был уверен
и в том, что на уме у меня самого.
Около трех часов дня мы сидели под его рамадой. Я был очень голоден.
Несколько раз я предлагал, чтобы мы поели, но он отказывался.
- Ты не готовил смесь уже три года, - внезапно сказал он. - тебе
придется курить мою смесь, поэтому будем считать, что я собрал ее для
тебя. Тебе понадобится ее совсем немного. Я один раз набью трубку. Ты всю
ее выкуришь и затем отдохнешь. Потом придет хранитель другого мира. Ты не
будешь ничего делать, только наблюдать за ним. Наблюдай, как он двигается;
наблюдай за всем, что он делает. Твоя жизнь может зависеть от того,
насколько хорошо ты следишь.
Дон Хуан так внезапно прервал свои инструкции, что я не знал, что
сказать и даже что подумать. Какое-то время я бормотал что-то
неразборчивое. Я не мог привести в порядок свои мысли. Наконец, я спросил
первое, что пришло мне в голову.
- Кто такой сторож?
- Ты _у_в_и_д_и_ш_ь_ его, - сказал он. - Он охраняет другой мир.
- Какой мир? Мир мертвых?
- Это не мир мертвых и не мир чего-нибудь еще. Это просто другой мир.
Нет пользы говорить тебе об этом. Ты увидишь это сам. - С этим дон Хуан
пошел в дом. Я последовал за ним в его комнату.
- Подожди, подожди, дон Хуан. Что ты собираешься делать?
Он не отвечал. Он вытащил из мешочка свою трубку и сел на соломенный
мат в центре комнаты, инквизиторски глядя на меня. Казалось, он ждал моего
согласия.
- Ты дурак, - сказал он мягко. - Ты не боишься. Ты просто говоришь
себе, что ты боишься.
Он медленно покачал головой с боку на бок. Затем он достал небольшой
мешочек с курительной смесью и набил трубку.
- Я боюсь, дон Хуан. Я действительно боюсь.
- Нет, это не страх.
Я отчаянно старался выиграть время и начал длинное обсуждение природы
моих чувств.
Я искренне считал, что боюсь, но он указал мне на то, что дыхание мое
не прерывисто, и сердце мое бьется не быстрее, чем обычно.
Я немного подумал о том, что он сказал. Он ошибался; у меня было
много физических изменений, обычно связанных со страхом, и я был в
отчаяньи. Чувство надвигающегося рока окрасило все вокруг меня. Желудок
мой был неспокоен, и я был уверен, что побледнел; ладони мои сильно
вспотели, и, тем не менее, я действительно думал, что я боюсь.
У меня не было того чувства страха, к которому я привык за свою
жизнь. Страх, который всегда был неразрывно моим, отсутствовал. Я
разговаривал, шагая взад и вперед по комнате перед доном Хуаном, который
все еще сидел на своей циновке, держа свою трубку и инквизиторски на меня
глядя.
Наконец, рассмотрев все это, я пришел к заключению, что то, что я
чувствовал вместо обычного страха, было глубокое чувство неудовольствия
при одной только мысли о том смешении понятий, которое сохдается при
принятии галлюциногенных растений.
Дон Хуан пристально смотрел на меня в этот момент, затем он взглянул
позади меня, прищурившись, как будто он старается обнаружить что-то на
расстоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95