Я окликнула его. Рэндольф поднял глаза, и слезы покатились по его щекам, лицо исказилось.
– Она пропала, – заговорил он, всхлипывая, – мама пропала.
– Рэндольф! – воскликнула я, огорченная его состоянием.
– Да, она пропала.
Он обхватил голову руками и посмотрел на фотографию бабушки Катлер, лежащую перед ним на столе.
– Я не мог выбрать минутку, чтобы сказать ей «прощай». Мы всегда были так заняты... – Рэндольф взглянул на меня и вытер ладонью слезы. – Мы никогда не говорили друг другу слов, которые нам следовало бы произнести. Я так ничего ей и не сказал, а она всегда защищала меня, следила за мной.
– Мне очень жаль, Рэндольф, но было бы гораздо лучше, если бы теперь ты жил не избегая реальности, став таким, каким бы она хотела тебя видеть.
– Не знаю, не знаю, смогу ли, я чувствую себя таким одиноким.
– Со временем тебе станет лучше. Он улыбнулся:
– Какая ты хорошая.
– Спасибо. Рэндольф, ты не забыл, что сегодня день моей свадьбы? Церемония и фуршет уже закончились, сейчас начинается обед в большом зале, не хочешь ли ты присоединиться к нам?
– Да, я буду там через минуту, – он поднял на меня свои темные, тяжелые глаза. – Удачи. – Рэндольф сказал это слово так, как будто больше не увидит меня.
– Не чувствуй себя таким одиноким, Рэндольф.
Он кивнул.
– Не буду.
Меня с нетерпением ждали мать и Джимми.
– Нам пора идти в зал, где ты была?
– У Рэндольфа; кажется, в его состоянии произошли перемены.
– Тем лучше для него; пора...
– Но ты же нужна ему, ему нужен кто-либо, кто поддержал бы его.
– О Дон, зачем в такой праздник думать о грустном! Это твоя свадьба, радуйся.
– Он пообещал присоединиться к нам. Оркестр перестал играть, и раздалась барабанная дробь. Дирижер объявил:
– Дамы и господа! Виновники торжества – миссис и мистер Джеймс Гарри Лонгчэмп!
– Но где же Рэндольф? – Я была в ужасе.
– Мы не можем его ждать. Он, вероятно, забыл то, что ты ему сейчас говорила, – сказала мать, направляясь к двери. – Дон, – она еще раз позвала меня, видя, что я колеблюсь.
– Я думаю, нам все-таки лучше войти, – сказал Джимми.
Еще раз оглянувшись, я последовала за ними. Мы вошли в арку. Первой шла мать. Она буквально купалась в аплодисментах; следом за ней мы с Джимми. Таким образом мы проследовали к своему столику, который находился на возвышении. За ним уже сидели мистер и миссис Апдайк, мистер и миссис Дорфман, Филип и Бронсон Алькот, который выбрал себе место с правой стороны от матери; слева находился пустой стул для Рэндольфа. Рядом с нашими местами, расположенными во главе стола, разместились Триша, Сисси и Кристи.
Когда все были на своих местах, мистер Алькот взял слово; подняв бокал, он произнес:
– В этот знаменательный день я провозглашаю тост за молодоженов. – Затем обратился к нам: – Жители побережья Катлеров с радостью принимают вас сегодня в свою общину, мистер и миссис Гарри Лонгчэмп. Будьте счастливы в своем браке, живите долго в любви и согласии. За Джеймса и Дон!
– За Джеймса и Дон! – закричали гости.
Потом эти крики сменились звоном бокалов, гости потребовали свадебного поцелуя, и мы, конечно, тут же выполнили их просьбу. Они зааплодировали; потом вновь заиграла музыка, и все приступили к еде. Блюда были необыкновенно изысканны. Я не успела еще насладиться великолепным ужином, а гости уже поднялись с мест и пошли танцевать.
Дважды мы с Джимми танцевали в центре круга, не замечая восторженных лиц других танцоров, на третий танец меня пригласил Филип. Он подошел к нам и вежливо спросил разрешения у Джимми, тот согласился, хотя глаза говорили совсем о другом.
– Нужно заметить, что сегодня все придуманное мамой просто великолепно, пышно и дорого. Будь уверена, бабушка никогда бы не позволила себе такой роскоши.
– Мама не имеет представления о деньгах, зачем о них думать тому, кто их не зарабатывает; тому, кому они падают с неба.
– Да, это ответ, достойный Катлеров, – сказал он, улыбаясь.
– Нет, Филип, я просто всегда была реалисткой, я знаю, что такое ежедневный труд.
– Все же я рад, что мать не имеет привычки смотреть на цену. Неужели этот вечер не принес тебе радости? Скажи мне, Дон, будет ли моя свадьба столь же пышной, как эта?
– Надеюсь. Вы помолвлены?
– Еще нет, но, возможно, скоро. Родители моей невесты очень богаты.
– Я рада за тебя, Филип, хотя считаю, что деньги не главное; самое важное, чтобы рядом с тобой была именно та женщина, которую ты любишь; она и есть та женщина?
– Ты же знаешь, ты всегда была той женщиной, Дон.
– Да, но этого никогда не будет. Нет смысла говорить о том, чего не будет, не так ли?
– Ты права, мне больно об этом думать. После танца я попросила его пойти разыскать Рэндольфа, я беспокоилась, что с ним что-то случилось.
– Твое желание для меня закон, – с этими словами он ушел.
Музыка стихла, я попыталась успокоить себя, но заметила пристальный взгляд Бронсона Алькота.
– Разрешите пригласить вас на следующий танец?
Я согласилась.
– Знаете, я даже завидую Джимми, он выбрал самую лучшую невесту.
– Да, мистер Алькот, но вы не заметили, что я выбрала самого лучшего жениха.
– Пожалуйста, зовите меня просто Бронсон; мне не нравится чувствовать себя старше вас, – смеясь, произнес он.
– Неудивительно, что вы так чудесно поладили с моей мамой, – съязвила я, эти слова его как будто даже порадовали. – Она никогда не принимает серьезно свой возраст.
Все-таки нельзя не заметить, что женщины в его руках чувствуют себя принцессами. Он был настолько грациозен, что большинство гостей перестали танцевать и наблюдали за нами. И среди всех этих светящихся лиц, наблюдающих за нами, резко выделялось мрачное лицо матери, на котором были отражены ревность и разочарование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101