– Да, – улыбнулся он, – конечно. А что милая Клэр, она в курсе дел?
– Чем позже это случится, тем лучше, – у меня внутри все похолодело.
– И что ты собираешься делать?
– Думаю отвезти все ее вещи в Белла Вуд.
Филип покачал головой и рассмеялся.
– Дорогая, ты черствеешь, остался всего один шаг до бабушки Катлер. Хорошо, больше не буду тебе докучать, – он вышел.
Потом еще долго я стояла у окна и думала о его словах. Мне не казалось, что я забочусь только о себе. Может быть, он не прав, конечно же, бабушку Катлер не полюбил бы Джимми.
Я повернулась, и с портрета мне подмигнул мой настоящий отец.
РАДУЖНЫЕ ИЛЛЮЗИИ
Утром, после возвращения матери и Бронсона в Белла Вуд, она позвонила мне и рассказала, как провела медовый месяц в Нью-Йорке. Ее голос дрожал, когда она описывала огни Бродвея, элегантные наряды и музыку, театры и концерты. И, конечно, все это пробудило у меня воспоминания о Михаэле.
Мать в подробностях описывала каждую деталь. Она сделала значительную паузу, прежде чем рассказать о музеях и галереях, которые они тоже посетили.
– Я никогда не подозревала, какой культурный человек Бронсон, – с гордостью говорила она. – Такое ощущение, что я знаю о нем все и ничего.
– Многое открывается, когда предаешься полному отдыху. Ты не звонила еще Филипу?
– Нет, я позвонила тебе. А ты можешь передать ему, что я уже вернулась, и если он захочет, то пусть позвонит. Хорошо? – И после некоторой паузы спросила: – Как он прореагировал на мое замужество?
– Он не слишком огорчился, если это тебя интересует. Но, конечно, был удивлен.
Она нервно рассмеялась.
– Филип в своем репертуаре, а я так переживала.
– Ты не очень огорчишься, если Клэр будет жить в Белла Вуде? – из вежливости спросила я, конечно понимая, что Ливингстон уже доложил ей о перевезенных вещах.
– Прекрасно, – с трудом выдавила из себя мать. – Это ее желание?
– Нет, это мое решение.
– Я думаю, Клэр Сю расстроится, когда узнает об этом.
– Ну и что? У меня нет времени на ее переживания. И ей будет лучше с тобой.
Возражать мать не стала.
– Ну что же, Бронсон тоже так считает, он хочет жить с ней.
Сама мать хотела, похоже, начать новую жизнь, не слишком отягощая себя старыми связями. Она хотела жить в новом мире.
– Это хорошо. Ну, мне пора приступить к работе. Приезжай, мама.
– Ох, Дон, – не хотела прощаться она, – может быть, вы с Джимми придете на ужин? Филип пусть тоже приходит, это обрадует Бронсона. Так что ничего не планируйте на субботу. Мы уже пригласили мистера Стейдмана, того мультимиллионера, что строит новый туристический комплекс на побережье Вирджинии.
– Я ничего не могу сказать за Филипа, но я не смогу, ведь ты знаешь, как загружена субботняя ночь в отеле.
– Да, но ты пропустишь очень важный ужин.
– Очень жаль, но ничего не могу сделать, сейчас сезон отпусков, ты же знаешь.
– Перестань ворчать, Дон. Я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, – почти торжественно произнесла мать.
– Я тебе сообщу, как только у нас появится свободное время. – Мне не хотелось ссориться.
– Обязательно. Мне не хочется терять связи с вами. Мы ждем вас в Белла Вуде. Тем более Бронсон будет тебе полезен, он знает, как нужно обращаться с деньгами.
– Это, мама, скорее полезней для тебя. Но он мне нравится как человек.
– Ох, Дон, ты не собираешься заводить полезные знакомства? Тебе сейчас нужны влиятельные друзья.
– Для меня нужные друзья – хорошие друзья. И меня не интересуют ни их хорошие должности, ни их большие дома. Не интересуют!
– Тебе еще нужно учиться жить.
Слова матери больно отозвались в моем сердце. Она позвонила мне как раз тогда, когда я составляла субботнее меню, и я была рада побыстрей закончить разговор.
Может быть, мать была и права. После их возвращения в Белла Вуд до нас стали долетать слухи об экстравагантных вечеринках в доме Бронсона. Это выглядело так, словно мать стремилась загладить впечатление у людей о замкнутости обитателей побережья Катлеров. Все закончилось тем, что мы с Филипом и Джимми сходили на один из ее званых обедов, она продолжала приглашать нас раз за разом.
Но мы были очень заняты, сезон отпусков подкинул нам как работу, так и деньги. Филип быстро освоился с работой рекламного менеджера гостиницы и обустроил для себя старый кабинет Рэндольфа, но мы встречались нечасто, а все свободное время я отдавала Джимми и Кристи.
Джимми все больше нравилась его работа в отеле. Он не боялся грязной и самой тяжелой работы, он даже садился за трактор, возился с электрооборудованием. Он оказался мастером на все руки. Когда потекли краны с горячей водой, то Джимми сумел самостоятельно их отремонтировать, как, впрочем, и вентиляторы.
Однажды летом, после обеда он зашел ко мне в кабинет, его руки и лицо, как обычно, были в чем-то испачканы. Джимми был чем-то взбудоражен.
– Что случилось? – Я улыбнулась, догадываясь, что он готовит сюрприз.
– Это от папы, – без дальнейших объяснений он протянул фотографии и письмо.
На одном снимке были сам папа, его жена Эдвина и их сын Гейвин, на другой – один Гейвин, обе карточки были подписаны папой.
– Он пишет, что они хотят как можно быстрее навестить нас, – Джимми кивнул на письмо.
– Это было бы прекрасно. Ну, а Гейвин похож на папу.
У него действительно, как и у папы, были угольно-черные волосы и темные глаза.
– И Эдвина довольно приятная, – добавила я. Она была шатенкой со светло-карими глазами.
И если судить по фотографии, такая же высокая, как и папа.
– Да, – согласился Джимми, но, судя по глазам, он никак не мог забыть маму.
– Папа, кажется, счастлив и гордится сыном.
– Да и я рад новому брату, – скорее всего, он не обманывал, его глаза лучились, – и Ферн обрадуется тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101