Она нежно улыбнулась ему.
– Я так счастлива, – она всплеснула руками, – ведь завтра мой день рождения.
Я испугалась, вспомнив, что раньше Шарлотта говорила об этом каждый день, но Лютер развеял мои страхи:
– Она права, это действительно так.

ЭПИЛОГ
Когда мы уезжали из Медоуз, я думала о том, как это замечательно, что два человека, так долго страдавшие вместе, теперь могут быть счастливыми. Нет сомнения, что мисс Эмили унесла с собой в могилу и все воспоминания о себе, все тени, которые она оберегала от света керосиновых ламп.
Приехав в отель Катлеров, я договорилась о встрече с мистером Апдайком, чтобы обговорить вопросы, связанные с наследованием плантации Медоуз.
В результате мы решили, что будет лучше, если владельцами Медоуз останутся Лютер и Шарлотта.
Я рассказала Филипу о поездке. Он обрадовался, что все улажено и больше нет необходимости что-либо делать и куда-то ехать.
– Я был там всего два раза, и больше мне не хочется. Тетя Эмили измывалась надо мной.
Я была довольна результатами этой поездки; действительно, радостно было видеть Лютера и Шарлотту счастливыми и убедиться, что эта страшная женщина навсегда ушла из мира живых. Эта поездка также положила конец моим ночным кошмарам.
Все замечательно; у меня было еще столько дел и забот: нужно поднять на ноги Кристи и дать ей музыкальное образование; необходимо кое-что подремонтировать в нашем доме и, конечно же, работа в отеле.
Мы с Джимми решили завершить великолепный летний сезон поездкой в Кейп-Код, чтобы все-таки закончить наш медовый месяц. Это была самая прекрасная неделя в нашей семейной жизни, мы снова и снова признавались друг другу в любви. Встречали рассвет и бродили, держась за руки, по пляжу, сидели на берегу обнявшись. Что бы мы ни делали, нас окружала любовь.
Вернувшись домой, мы обнаружили, что нас ожидает приглашение от Бронсона на День благодарения в Белла Вуд, так как маме будет очень приятно, по его мнению, провести этот день в кругу своей семьи. Мы все собрались там: Филип и Бэтти Энн, близнецы, Кристи и Ферн, Джимми и я.
Мать сидела, погруженная в раздумья, весь вечер; когда я и Кристи сыграли пьесу для двух фортепиано, я ожидала увидеть на ее лице улыбку, а обнаружила слезы. Перед сном она позволила всем детям поцеловать себя.
Бронсон был счастлив, он уже больше никогда не выглядел таким красивым, как сегодня. Когда все закончилось, он прошептал мне на ухо слова благодарности и обнял. И для меня это тоже был один из самых счастливых Дней благодарения в моей жизни.
Когда я подошла к матери попрощаться с ней, она взяла меня за руку, словно хотела задержать рядом с собой на всю жизнь; я пожелала ей спокойной ночи и поцеловала в щеку. Она еще немного задержала мою руку и отпустила, глаза ее были печальными, но мать улыбалась.
– Ты должна вернуться.
– Да, мама, я вернусь.
Она не отпускала меня взглядом. Бронсон подошел к ней и обнял за плечи.
– Лаура, ей пора укладывать детей в кровать.
– Да, конечно, спокойной ночи. Спокойной ночи всем.
Дети выпорхнули из комнаты веселой стайкой, и мы последовали за ними.
На следующий день шел снег, самый сильный снегопад, какой только бывает на побережье. Но все радовались ему; дети с нетерпением ожидали рождественских каникул. Дух праздника витал вокруг нас. К этому Рождеству мы купили самые красивые игрушки, какие только можно было достать.
После полудня дети выбежали играть в снежки около отеля. Я уже собиралась уходить, но тут раздался телефонный звонок. Это была Триша.
– Привет. Счастливого Рождества! Я скоро отправляюсь в поездку с семьей, позволила папе уговорить себя, – смеялась она.
Триша уже знала о том, что Михаэль приезжал на побережье Катлеров, мы после этого созванивались. В конце разговора она сказала:
– У меня есть новости о Михаэле, он сейчас работает в Гринвиче, дает уроки вокала в школе.
– Мне жаль его, несмотря на все, что он сделал.
– Кстати, он совершенно не изменился, по-прежнему пытается затевать интрижки с симпатичными студентками.
Я засмеялась.
– Он неисправим. Позвони мне, когда вернешься, я хочу знать, как ты там поживаешь.
– Конечно, я позвоню. У тебя все в порядке? А то я слышу в твоем голосе печальные нотки.
– Мне стало немного жаль себя.
– Тогда бросай этот отель и возвращайся на сцену.
– Пожалуй, я так и сделаю когда-нибудь, это тебя не удивляет?
Мы обе засмеялись.
Придя домой, я села за фортепиано и занималась до тех пор, пока из отеля не вернулись Джимми и Кристи, разгоряченные катанием на коньках. Я отослала их в душ, а когда они вернулись, стала расчесывать Кристи волосы и почувствовала легкую тошноту и головокружение. Это прошло через несколько минут, но ночью приступ повторился. Мне пришлось отправиться в ванную, утром снова стало плохо. Чтобы лишний раз не волновать Джимми, я скрыла от него свою слабость, он сильно волновался, если я начинала болеть. Ничего не сказав ему, я отправилась к доктору. Но отель – это большой муравейник, где новости разносятся с потрясающей быстротой.
Джимми нашел меня в комнате за пианино; когда у меня снова начинался приступ, я чувствовала потребность позаниматься музыкой, тогда слабость меня отпускала. Он неслышно подошел ко мне и дотронулся до моего плеча.
– Дорогая, что с тобой случилось?
– Джеймс Гарри Лонгчэмп!
– Да?
– Ты скоро станешь отцом.
Каким счастливым в этот миг было лицо Джимми! Он подхватил меня на руки и поцеловал, чуть не задушив в объятиях.
Я смотрела на океан из окна. Солнце выглядывало из облаков, его лучи ласкали волны, нежно-голубые и искрящиеся. В эту ночь мы были ласковы друг с другом более чем когда-либо, но долго не решались заговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101