Уилл видел, как искорка разгорающейся сплетни мелькнула в ее глазах – к воскресенью весь Санаторий будет в курсе. Ну и какая разница? К этому времени его уже здесь не будет.
– Наедине с вашей сестрой?
Ему не хотелось углубляться в подробности. Уилл принял ухарский вид.
– У мужчины свои потребности, – сказал он.
Графиня покачала маленьким фарфоровым личиком дорогой куклы.
– Тем более если его жена тяжело больна, верно? А вот вы совершенно внезапно выздоровели, да, Уилл? – промурлыкала она, касаясь его руки своей изящной ладонью.
Уилл готов был рвануться прочь, но подавил это желание. Он разыгрывал из себя донжуана, светского щеголя, распутника. Графиня получила в ответ похотливую ухмылку.
– Все ясно, – произнесла она, легонько пожимая руку собеседника. – Знаете, я только что вспомнила: я обещала Амелии Хукстраттен помочь ей организовать небольшой прием. Как у меня плохо с памятью!
* * *
Прекрасный был день, высокое, сияющее небо, ни одна тучка не затуманивала солнце. Тепло, но не жарко. Легкий ветерок. Уилл, надежно придерживая соломенную шляпу, которая постоянно норовила слететь, одной рукой у себя на голове, другую руку протянул Айрин, чтобы помочь ей сесть в автомобиль. Итальянская модель, подарок Санаторию от одного из жертвователей. К сожалению, с открытым верхом. Борьба со стихией продолжалась всю дорогу. Уилл до самого озера не отпускал свою шляпу, и это небольшое неудобство отвлекало его, не давая насладиться пейзажем или перейти к шутливой беседе и той романтической прелюдии, о которой он так мечтал. Айрин же, в широкополой панаме, отделанной искусственными цветами и шелковыми бабочками, чувствовала себя как нельзя лучше. Ей ни разу не пришлось хвататься за шляпу, как бы сильны ни были порывы ветра. «О, великие женские тайны! – думал Уилл, ощущая, как его рука уже цепенеет от однообразной позы. – Или шляпа держится на булавках?»
Увидев озеро, он приободрился. Покружив между деревьями, они выбрались на общественный пляж, где на подстилках расселись десятки людей, приехавших на пикник, а вокруг с веселыми криками бегали дети. Озеро причудливо отражало солнечные лучи, блестя и переливаясь, а порой отбрасывая яркие искры; оно с плеском обрушивалось на берег, словно испытывая свои силы. Несмотря на ветер, на глади озера виднелись лодки. Уилл заметил несколько яликов и шлюпок, с полдюжины яхт, а вдали – пароходик. Он испытал прилив отваги и вдохновения. Он все-таки возьмется за весла.
К несчастью, ветер, все утро носившийся по полям, бросал в лицо Уиллу пригоршни пыли, и это ему сильно мешало. Веки набрякли, он непрерывно чихал, и одно местечко на переносице, точно между глазами, пульсировало от боли так, словно по нему молотком ударили. Ощущал Уилл и некоторую затрудненность дыхания – небольшой спазм в бронхах, но это были хорошо знакомые симптомы, преследовавшие его весной и осенью с детских лет. Ну и что с того, если он страдает плоскостопием, сенной лихорадкой, непонятным заболеванием желудка? Разве это остановило бы Рузвельта, Пири, Гарри К. Toy? Это был единственный шанс, и Уилл не собирается лишиться его из-за насморка или зудящих век. Разумеется, беспокоила Уилла и лодка. Полночи он пролежал без сна, припоминая, как садятся за весла – на заднюю скамью лицом вперед или на переднюю скамью лицом назад?
Уилл испытывал массу затруднений, зато Айрин не знала никаких проблем. Нежная улыбка на губах, прекрасное, умиротворенное лицо; она с готовностью примет все, что принесет ей следующий миг, свободная, искренняя, естественная – и здесь, на озере Гогуок, и там, в Петерскилле. Какая женщина! Подлинное сокровище. Однако она что-то сказала в тот момент, когда Уилл помогал ей выйти из машины и даже пытался подхватить ее зонтик, не упустив при этом свою шляпу. Ветер унес ее слова прочь. Айрин пришлось повторить:
– Будьте так добры, захватите с собой корзину, мистер Лайтбоди.
Корзину. Разумеется. Она еще и практична к тому же. Разве она может отправиться на прогулку, не прихватив с собой плетеную корзину, доверху набитую едой из Санатория – сэндвичи с бобовой пастой, салат из листьев эндивия, пирожки из муки грубого помола, а запивать все это предстоит великолепным пенящимся кумысом и виноградным соком. Зато какое красивое на ней платье, как пригнано по фигуре! Надо будет непременно сказать ей об этом.
Водитель, тощий старичок с седыми усами и волосами, пытался вытащить корзину с переднего сиденья.
– Я сам понесу ее, – заявил Уилл, невзирая на протесты шофера. – Меня нисколько не затруднит, благодарю вас.
Уилл стоял наготове, прижимая корзину к груди, пока Айрин объясняла водителю, что тот должен вернуться за ними в половине шестого. Подмигнув Уиллу, она добавила, что не допустит, чтобы ее лучший пациент остался без ужина. Наконец они двинулись в путь, вниз по тропинке к причалу, где выдававшиеся напрокат лодочки покачивались на воде, как живые, натягивая удерживавшие их веревки, а волны, подгоняемые ветром, выплевывали пену на берег. Прекрасный, интимный мир, такой домашний. Уилл хотел обнять Айрин, это казалось так естественно, но у него не было свободной руки – в одной он нес корзину, другой придерживал шляпу. Жаль, упустил момент.
Швартовщик велел Уиллу спускаться в лодку первым – он-де послужит противовесом для леди. Уилл, слегка озадаченный, низко склонился над краем причала и опустил стопу в недра лодки, вздымающиеся ему навстречу. Едва он коснулся ногой этого суденышка, коварный кораблик ухнул вниз, а секунду спустя, когда Уилл, опираясь на эту ногу, оторвал от твердой земли вторую стопу, лодочка подскочила вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169