28 октября советское правительство известило Вашингтон о том, что оно готово демонтировать советские ракеты на Кубе и эвакуировать их в обмен на отмену правительством США планов вторжения на Кубу {466}. В отношении советского обязательного условия убрать американские ракеты «Юпитер» из Турции действовала достигнутая между Р. Кеннеди и А. Добрыниным договоренность о том, что в открытых официальных заявлениях и публикациях это не будет отражено. Хрущев согласился с этим, хотя в конфиденциальном послании президенту особо подчеркнул, что договоренность между США и СССР по Кубе достигнута с учетом согласия Джона Кеннеди на решение вопроса об американских ракетных базах в Турции {467}.
То, что Хрущев не потребовал от президента Кеннеди, чтобы тот дал не конфиденциальное, а публичное обязательство о выводе ракет «Юпитер», было грубой политической ошибкой советского лидера. Средства массовой информации Запада провозгласили США победителем в опаснейшем кризисе. Поскольку о секретном соглашении относительно американских ракет в Турции никто не знал, а советские ракеты с Кубы начали вывозиться и об этом знал весь мир, то это выглядело как унижение Советского Союза и лично Хрущева.
Командующий группой советских войск на Кубе получил в те дни приказ из Москвы об отмене боевой готовности и свертывании ракетных частей. 30 октября генеральный секретарь ООН У. Тан встретился на Кубе с командиром ракетной дивизии генерал-майором И. Д.Стаценко. Тот информировал У. Тана о ходе демонтажа ракет и сроках их вывоза в Советский Союз.
Дальнейшие переговоры между советскими и американскими руководителями, а также переговоры в рамках ООН дали возможность выйти из смертельно опасного тупика. 20 ноября правительство США отменило свой «карантин». Соединенные Штаты объявили как обязательство, что Куба не подвергнется нападению или вторжению, причем не только со стороны США, но и со стороны других государств Западного полушария. Советские ракеты были вывезены с Кубы.
Однако последовавшие за всем этим длительные переговоры не привели к подписанию какого-либо официального совместного документа. Американская сторона отказалась документально закрепить свое обязательство не нападать на Кубу, взятое в ходе переговоров в октябре 1962 года, хотя в последующие годы не нарушало его. США добились того, чтобы к категории «наступательного» оружия, подлежащего эвакуации с Кубы, были отнесены не только ракеты Р-12, но и бомбардировщики Ил-28. Вывоз советских ракет и бомбардировщиков проходил под визуальным контролем американской авиации, совершавшей облет судов, следующих с Кубы. Кризис формально завершился 7 января 1963 года, когда представители СССР и США, участвовавшие в переговорах, обратились с совместным письмом к Генеральному секретарю ООН. В нем говорилось, что, хотя обоим правительствам не удалось решить все проблемы, обе стороны считают достигнутую степень согласия между ними достаточной, чтобы исключить из повестки дня Совета безопасности ООН вопрос о карибском кризисе {468}.
В отношении американских ракетных баз в Турции Белый дом сдержал данное им обещание. Уже 29 октября 1962 года Макнамара отдал распоряжение о ликвидации установок ракет «Юпитер» до 1 апреля 1963 года. Позднее в том же году все американские ракеты средней дальности были вывезены из Европы.
Карибский кризис был порождением «холодной войны» и растущего противостояния двух сверхдержав за влияние в мире. В этом глобальном противоборстве любой локальный или региональный конфликт мог привести к всеобщей войне. А в реалиях тех лет это могло привести к третьей мировой войне с применением ядерных вооружений как решающего оружия победы. И именно карибский кризис показал, что ракетно-ядерная война не принесет победы ни одной из сторон: в ней не может быть победителя.
Через много лет, в 1989 году в Москве состоялся трехсторонний симпозиум (СССР, США, Республика Куба) по карибскому кризису. Вот как воспоминал дни кризиса участвовавший в работе симпозиума Р. Макнамара, с 1988 г. один из директоров Международного фонда за выживание и развитие человечества:
«Вечером 27 октября я выходил из Белого дома от президента. Был яркий осенний вечер. И я подумал: „Возможно, я никогда уже не увижу такого прекрасного субботнего вечера“. Должен сказать вам, что это ощущение отражало уровень кризиса, уровень напряжения в то время.
…Здесь, в Москве, мы узнали от кубинских представителей, что именно в субботу 27 октября вечером они были убеждены, что через два-три дня, либо в понедельник 29-го, либо во вторник 30 октября, будет совершено американское воздушное нападение на Кубу и начнется наземное вторжение на территорию их страны. Они также сказали, что были полны решимости сражаться до последнего солдата или до последней пули и что советские военнослужащие, находившиеся там, — сорок тысяч человек — тоже были готовы биться до последнего. По их оценкам, потери Кубы в живой силе составили бы 100 тысяч человек.
Но задумайтесь на минутку, даже если они правы в оценке возможных потерь, что само по себе было бы ужасно, задумайтесь над тем, закончилось бы все на этом? Конечно, нет! Конечно, Советский Союз ответил бы военными шагами где-то в мире и, конечно, Соединенные Штаты ответили бы военными мерами на советский военный ответ. И кто знает, до какой ступени продолжалась бы эскалация?
Я считаю, что именно в этом заключается опасность подобных ситуаций. В этом один из уроков карибского кризиса. В ядерную эпоху кризисное урегулирование стало опасным, трудным и непредсказуемым» {469}.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158