Другим способом воспользоваться он не мог, так как взрывом его кресло сдвинулось вперед и ноги оказались под приборной доской. При катапультировании ему могло оторвать ноги. (Такое случалось даже при неповрежденном самолете в прошлые годы.) Как он впоследствии вспоминал, его У-2, потеряв крылья, вертикально падал хвостом вниз. Когда он сбросил «фонарь», гравитация прижала его к сиденью. Преодолевая огромные перегрузки, он пытался покинуть падающий самолет, но был привязан к кабине кислородными шлангами. Наконец он разорвал их и выбросился на парашюте. К этому моменту высота была уже сравнительно небольшой. Едва он оторвался от самолета — еще одна ракета прямым попаданием поразила У-2 {405}. При падении фюзеляж, двигатель, крылья и кабина самолета оказались разбросанными по земле на удалении в несколько километров друг от друга.
Но об этом в Свердловске и Москве еще никто не знал. Напротив, в районе исчезновения нарушителя вновь появилась отметка от цели.
Откуда же появилась новая цель? А дело было в том, что после неудачного наведения И. Ментюкова на перехват У-2 была поднята еще пара истребителей МИГ-19 — капитана Бориса Айвазяна и старшего лейтенанта Сергея Сафронова. Вот как вспоминал эти незабываемые минуты Б. Айвазян:
«Взлетели. Пауэрс над нами, но где? Кручу головой — вокруг никого. В те секунды заметил взрыв и пять уходящих к земле точек. Эх, угадать бы тогда, что это был разваливающийся У-2. Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, тут же сообщил на КП. Самолет Пауэрса, понятно, не обнаружили, ведь его уже уничтожили ракетчики».
Но ракетчики и операторы РЛС все еще принимали обломки У-2 за пассивные помехи, примененные летчиком-шпионом. Поэтому для пары Айвазяна задача была все та же: при обнаружении атаковать противника. На очередном вираже, вспоминал Айвазян, вдруг оборвалась связь с ведомым. Сергей Сафронов замолчал. Айвазян увидел в чистом небе необычное облачко и резко спикировал. Это спасло ему жизнь.
В дивизионе, которым командовал майор А. Шугаев, восприняли появившуюся отметку от истребителей за вражескую цель, которая снизилась до 11 тысяч метров. Через считанные секунды она была сбита (по приказу с КП армии ПВО). Увы! Это был истребитель старшего лейтенанта С. Сафронова, поднятый на перехват У-2. Экраны мониторов расчистились. Наступила пауза — стало ясно, что нарушитель сбит. На самом деле прошло уже полчаса после того, как сбили Пауэрса, но майор Воронов и его боевой расчет приняли обломки У-2, которые забили экран, за пассивные помехи, примененные самолетом-шпионом, и майор промедлил с докладом до выяснения обстановки.
Маршал Бирюзов снял трубку правительственного телефона и доложил Хрущеву. Хрущев выразил сомнение, но сказал: «Приезжайте и доложите подробно». Бирюзов немедленно приказал группе из нескольких офицеров войск ПВО вылететь в Свердловск, разобраться во всем на месте, обеспечить сохранность обломков самолета и сообщить подробности. Сам он отправился к Кремлю на парад {406}. Когда маршал прибыл на Красную площадь, трибуна на Мавзолее уже была заполнена государственными деятелями, военачальниками, гостями. Его прибытие не прошло незамеченным. В отличие от других военных, он был не в парадной, а в повседневной форме и не занял сразу своего места среди других генералов, а сначала прямо на трибуне подошел к Хрущеву и на ухо доложил ему результат. Тот удовлетворенно кивнул. После этого Бирюзов занял свое место среди военных.
Вылет спецсамолета ТУ-104 в Свердловск (аэродром Кольцово) состоялся около 12 часов. Это был первый самолет, вылетевший из Внукова после запрета на полеты самолетов гражданской авиации, введенного около 8 часов утра 1 мая. Самолет был полон. На нем летели группы аппарата ЦК, военной контрразведки, КГБ, Генерального штаба и Войск ПВО страны. Все они входили в комиссию по расследованию инцидента.
Через два часа были на месте. Пауэрса отправили в Москву. Оставалось найти и собрать разбросанные по полям и перелескам части самолета, позаботиться об их охране, особенно аппаратуры и больших, широких (24 см) рулонов отснятой пленки. Ее тщательно обернули солдатскими одеялами, что потом помогло почти без потерь проявить ее и убедиться в том, сколь важные объекты и с каким высоким качеством были сфотографированы. Двигатель нашли в болоте и с трудом подняли его краном.
Произошел и такой казус: в одной из близлежащих деревень, где народ по-уральски с общим застольем праздновал 1 мая, после взрывов ракет и падения плоскости сбитого самолета люди стали бить ее ломами, разливая имевшееся внутри горючее, которое представляло большой интерес для военных экспертов.
Обеспечив сбор, сохранность и отправку в Москву всех остатков У-2, группа ПВО вернулась в столицу, чтобы готовить выставку трофеев в Парке культуры и отдыха имени Горького.
Комиссия составила первый доклад о тактико-технических данных и оборудовании самолета, целях и задачах, которые решались им в ходе разведывательных полетов. Началось следствие по делу Пауэрса.
Было установлено, то У-2 имел на борту широкозахватный длиннофокусный аэрофотоаппарат «73-В». Он осуществлял семимаршрутное фотографирование последовательно через семь остекленных люков. Это обеспечивало захват местности шириной 160—200 километров, протяженность фотографируемой полосы — 3500 километров. Объектив с фокусным расстоянием 915—944,7 миллиметра позволял с больших высот получать снимки масштаба 220—230 метров в 1 сантиметр. С помощью радиоэлектронной разведывательной аппаратуры, установленной на самолете, можно было получать сведения о системах радиотехнического обеспечения ПВО СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158