Но еще за два дня до этого в Москву был вызван А. Алексеев (резидент КГБ на Кубе). В беседе с ним Хрущев сказал: «Мы назначаем вас послом на Кубе. Ваше назначение связано с тем, что мы приняли решение разместить на Кубе ракеты с ядерными боеголовками. Только это может оградить Кубу от прямого американского вторжения. Как вы думаете, согласится ли Кастро на такой шаг?» {434}. Алексеев выразил сомнение, поскольку советское военное присутствие на Кубе будет использовано американцами для полной изоляции острова. Это, полагал он, нанесет удар политике Кастро, основанной на укреплении солидарности Кубы с латиноамериканскими странами. (Кстати назначение Алексеева послом было вызвано тем, что у него были прекрасные отношения с Ф. Кастро, чем не мог похвастаться посол С. Кудрявцев.)
Поэтому на заседании Военного совета 24 мая Хрущев рассказал о назначении Алексеева и его сомнениях. В то же время он заявил, что «для спасения Кубинской революции требуется смелый шаг». Далее он сказал: «Поскольку в этом регионе мира соотношение сил не в нашу пользу (если бы только в этом регионе: общее соотношение в ядерных ракетах было 5000 : 300 в пользу США. — А.О.)… ракеты необходимо и размещать незаметно, с соблюдением предосторожности, чтобы поставить американцев перед свершившимся фактом». И добавил: «Ведь мы же вынуждены мириться с американскими ракетами, размещенными вблизи наших границ в Турции» {435}.
Как свидетельствуют участники и документы событий, Ф. Кастро воспринял советские предложения положительно. «Это очень смелый шаг, — сказал он, — и чтобы сделать его, мне необходимо посоветоваться с моими ближайшими соратниками. Но если принятие такого решения необходимо социалистическому лагерю, я думаю, мы дадим свое согласие на размещение советских ракет на нашем острове. Пусть мы будем первыми жертвами в схватке с американским империализмом» {436}.
В Москве же не думали доводить дело до ядерной войны. Хрущев считал, что американцы, разместившие свои ракеты в Европе, имеющие военную базу Гуантанамо, непосредственно на Кубе, должны смириться с тем, что на том же острове появятся и советские военные базы. Этот ответ на их ракеты в Италии, и особенно в Турции, они, по мнению Хрущева, должны были воспринять как ответный ход СССР с целью восстановить такое равновесие, которое существовало до развертывания «Тор» и «Юпитер» в Европе. Речь конечно же шла не об угрозе ракетного нападения на США, а о том, чтобы американцы поняли на собственном опыте, какие чувства испытывают народы СССР, находясь под угрозой удара американских ракет, расположенных вокруг Советского Союза.
Но Кремль не учитывал одного важного психологического фактора. США и НАТО приняли решение о размещении американских ракет средней дальности еще в 1957 году. Приняли открыто на сессии НАТО. Весь ход подготовки к их развертыванию не являлся секретом для мировой общественности. Было широкое движение протеста европейских народов, развертывание ракет освещалось в прессе. А Советский Союз делал это скрытно, тайно от мирового сообщества, что потом дорого обошлось Советскому Союзу в морально-психологическом аспекте, подорвало его престиж в мире.
А тем временем в конце мая на Кубу отправилась делегация в составе первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Ш. Рашидова, главкома Ракетных войск стратегического назначения С. Бирюзова, секретаря Совета обороны С. Иванова. Делегация должна была тщательно изучить возможности предстоящей дислокации ракетных частей, выявить оптимальные условия для их скрытного размещения, обеспечить маскировку, продумать, как избежать утечки секретной информации. Это была задача прежде всего военных — Бирюзова и Иванова.
Однако Рашидов торопился в Москву, чтобы скорее доложить о согласии Ф. Кастро принять советское предложение. Времени для детальной рекогносцировки местности, условий дислокации ракетных частей, их позиций Бирюзову и Иванову он не дал. Поэтому глубокого анализа и обоснованных предложений по размещению ракетных позиций и их маскировке не получилось. Впоследствии эта спешка дорого обошлась советским ракетным частям на Кубе. По приезде в Москву делегация доложила свои соображения: начинать операцию «Анадырь» можно.
Министр обороны Р. Малиновский принял решение создать на Кубе группу советских войск в составе ракетной дивизии (ракеты Р-12 и Р-14 и ядерные боеголовки к ним). Ракетную группировку должны были прикрывать с воздуха тактические бомбардировщики Ил-28, части истребителей-перехватчиков МИГ-21, зенитных ракет С-75, а с моря — ракеты береговой обороны «Комета», тактические ракетные комплексы «Луна» и быстроходные катера, вооруженные ракетами П-15 {437}.
В августе в Москву прибыл Че Гевара для окончательного согласования договора о поставке советских ракет на Кубу. Кастро предлагал немедленно опубликовать текст договора, считая, что это поднимет престиж Кубы как суверенного государства, заключившего договор с другим суверенным государством — СССР на основе международного права. Но в Москве это посчитали наивным. Хрущев сказал, что американцы найдут тысячи способов, чтобы не допустить доставку советских ракет на Кубу. Поэтому реален только необъявленный, тайный завоз советских ракет на «остров Свободы». Кубинцы согласились {438}.
Одновременно вставал вопрос, как всю эту столь большую группировку скрытно доставить за несколько тысяч километров на Кубу. Пришлось кардинально изменить весь план перевозок советского Министерства морского флота, зафрахтовать массу иностранных судов, причем вести дело так, чтобы хозяева и их экипажи не знали о содержании и конечном пункте назначения груза на их борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158