Элис еще ни разу не называла ее полным именем. Тори поняла, что разговор становится серьезным.
— Какой вопрос? — помедлив, спросила она.
— Ты любишь его?
— Кого?
Элис приподняла одну бровь и сказала:
— Я думаю, мы обе знаем, о ком идет речь.
Она не могла обмануть Элис. Никогда. Ее просто невозможно было обмануть. Да и не могла Тори стоять перед ней, смотреть ей в глаза и лгать.
— Ну да, я увлечена им, — едва слышно прошептала она.
— И наверное, могла бы влюбиться в него. Тори заломила руки и с пафосом воскликнула:
— Хорошо, я готова признаться в этом! Мне кажется, я полюбила Митчелла Сторма.
— Он знает об этом?
Тори побледнела. Она молила Бога, чтобы он не узнал об этом.
— Думаю, нет. Я и сама поняла это только вчера.
— Он не похож на других мужчин, — заметила Элис.
— Я знаю.
— И он шотландец.
— Он прожил в Шотландии всего несколько месяцев. Его умирающий дед умолял его вернуться на родину.
— Можешь мне поверить: он шотландец до мозга костей, — мрачно сказала Элис.
— Ну и что из того?
— Он не просто шотландец. Он глава одного из древнейших и прославившихся своей жестокостью кланов западных островов.
— Я думаю, жестокость присуща всем шотландским кланам.
— Да, иначе они не выжили бы в тех условиях. Им вечно приходилось воевать: с норвежцами, с англичанами и даже между собой.
— Ты считаешь, что некоторые кланы до сих пор находятся в состоянии войны?
— Да.
Тори задумчиво смотрела на подругу.
— Митчелл предупреждал меня об этом.
— О чем именно?
— Он сказал, что истинный сын Шотландии живет и умирает с оружием в руках, — неохотно ответила девушка.
— Это правда.
— А еще он сказал, что в душе каждый шотландец — воин, — с трудом сохраняя ровный тон, добавила Тори.
— Полагаю, и это правда. — Элис скрестила руки на груди.
Тори почувствовала, как лицо ее заливается краской.
— А я ответила ему на это: «Кто предупрежден, тот вооружен».
Элис нахмурилась.
— И как он на это отреагировал?
Сердце Тори билось тяжелыми болезненными толчками, руки стали влажными.
— Он сказал, что никакого предупреждения не будет.
— Он был честен с тобой.
— Я знаю.
— Они пойдут на все, чтобы получить то, что им нужно, — тихо проговорила Элис.
— И это я знаю.
— И, зная все это, ты тем не менее хочешь уехать с этим человеком.
— Хочу.
— Тогда вот что я скажу тебе, Виктория Сторм: ты настоящая шотландка.
Элис боялась за Викторию и гордилась ею. И все же она сочла своим долгом сделать последнее предупреждение:
— Ты знаешь, как зовут его члены клана? Тори покачала головой:
— Я знаю, что у него множество имен и титулов.
— Я назову тебе имя, которым он дорожит больше всего, во всяком случае, так мне сказал Маккламфа, а я думаю, он знает, что говорит. Это имя вселяет страх в сердца всех, кому оно знакомо, ибо официальный титул Митчелла звучит так: «Глава имени, клана и рода Стормов».
— Я не вижу в этом ничего угрожающего, — с нерешительной улыбкой заметила Тори.
— На протяжении тысячелетия и даже больше, во времена Столетней войны и древних дальриадских королей, во времена, когда жили Уильям Уоллес, Брюс и Роб Рой Макгрегор, в годы битв под Стерлинг-Бриджем и Баннокберном и жестокой Каллоденской битвы, когда кровь текла рекой, человека, носившего этот титул, все называли просто Стормом.
«И что мне делать с этим Митчеллом Стормом?» — уже в который раз спрашивала себя Тори. Она вышла из дома через боковую дверь и пересекла зеленые лужайки, оставив позади себя поместье.
Но она направлялась не в сторону океана, как можно было предположить. В этом случае она непременно сбросила бы сандалии и шла бы босиком по нагретому солнцем песку, время от времени наклоняясь и поднимая понравившиеся ракушки. Временами она замедляла бы шаг и смотрела вдаль на однообразный и вечно меняющийся океан, и слушала ритмичный шум волн, набегающих друг за другом на берег.
Нет, Тори отправлялась к океану, когда хотела расслабиться и обрести душевное равновесие, но не тогда, когда ей требовалось принять важное решение.
В этот день даже сады не могли принести ей успокоения — они были слишком упорядоченными, слишком правильными, а краски и запахи цветов мешали сосредоточиться.
Было только одно место, куда она могла пойти в этот день, а именно: в Стоакровую чащу, как она назвала ее еще в детстве.
В действительности «чаща» представляла собой небольшой лесок, состоявший из лиственных деревьев, среди которых попадались плодоносящие вишни и яблони, разросшиеся кусты сирени, куртины дикой ползучей глицинии и лаванды. Рощицу окаймляли раскидистые ели и некое подобие живой изгороди.
А в глубине, в самом центре «чащи» росло ее дерево. Оно было старым. Очень старым. Самым старым деревом в округе. У него был толстый сучковатый ствол и корявые ветви. Самые нижние из них росли так близко к земле, что в конце концов пустили корни, итеперь у дерева было три отдельных ствола.
У дерева Тори были плотные зеленые листья, которые с наступлением осени приобретали ярко-красный цвет. Дерево служило приютом для многих лесных обитателей: птиц, белок и даже филина. Однажды Виктория, поздно возвращаясь домой, услышала его уханье.
В пяти-шести футах от земли толстые ветви росли горизонтально и образовывали широкое удобное сиденье, где было хорошо сидеть и наблюдать за жизнью Стоакровой чащи. Тори, изучившая дерево как свои пять пальцев, с легкостью взбиралась по сучьям на свой лесной трон, прислонялась спиной к стволу, протягивала ноги на соседние ветви и, слегка покачиваясь, размышляла. Летом густая листва полностью скрывала ее убежище от посторонних глаз, и девушка чувствовала себя там в полной безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64