Увидев хозяйку, он хотел что-то сказать, но тут же заметил Уикхэма и сдержался.
– Привет, Джим, – с притворной беспечностью сказала Габби.
Как ни смешно, осуждающий взгляд слуги заставил ее ощутить чувство вины. Как и следовало ожидать, Джим нахмурился, недовольный тем, что Уикхэм держит ее под руку.
– Здравствуйте, мисс Габби, – проворчал он и нахмурился еще сильнее, когда она забралась в экипаж.
Уикхэм сел рядом с ней и взял вожжи.
– Отойди в сторону, – велел он Джиму и взял хлыст.
Джим неохотно выполнил приказ, а затем, когда серые налегли на постромки, вскарабкался на запятки.
– Ты нам не нужен, – обернувшись, бросил Уикхэм.
Джим спрыгнул на мостовую и хмуро посмотрел им вслед.
– Ваш грум меня не одобряет, – чуть заметно улыбнувшись, сказал Уикхэм.
Габби убедилась, что Уикхэм хорошо умеет править, когда он ловко проехал между тяжело нагруженной телегой и неуклюжим четырехместным ландо. Серые были чистокровными рысаками, норовистыми и требовавшими твердой руки.
Габби засмеялась:
– Вы считаете это странным? Я сама вас не одобряю. Будьте добры, объясните, как вы сумели уговорить его ухаживать за вашими лошадьми, если он смотрит на меня так, словно я братаюсь с врагом, хотя я всего лишь поехала с вами кататься?
Уикхэм покосился на нее и пожал плечами:
– Что я могу сказать? Он любит лошадей больше, чем не любит меня. Барнет говорит, что Джим следит за серыми лучше, чем мать за новорожденными близнецами.
– Конечно, вы только что их купили. И экипаж тоже. – Вспомнив, на какие средства он все это приобрел, Габби едва заметно нахмурилась. – Похоже, вы не привыкли церемониться с чужими деньгами.
Его чувство юмора осталось прежним:
– Не больше, чем вы, дорогая. Поверьте, я имею представление о ваших расходах. Челлоу держит меня в курсе. А деньги, которые вы тратите, принадлежат вам не больше, чем мне.
Конечно, он был прав. Габби ничего не оставалось, как промолчать. Значит, Челлоу сообщает ему о ее расходах? Ее досада росла, пока Габби не поняла, что поверенный, как и все остальные, принимает самозванца за настоящего графа Уикхэма. Если бы сидевший рядом мошенник и в самом деле был Маркусом, она была бы счастлива отчитаться ему в каждом потраченном шиллинге.
Колеса экипажа застучали по булыжнику Мейфэра, и вскоре показались ворота Гайд-парка. Приятный ветерок колыхал голубые павлиньи перья, украшавшие ее шляпку и щекотавшие щеку. Она рассеянно сдвинула шляпку на затылок и провела по щеке рукой в перчатке.
– Я вижу, что деньги были потрачены не напрасно, – добавил Уикхэм, с лукавой улыбкой следя за ее усилиями. – Эта шляпка делает вас очаровательной.
Габби посмотрела на него смущенно и слегка испуганно. Она ожидала от этого человека чего угодно, только не дешевых комплиментов.
– Вы пытаетесь отвлечь меня, – придя в себя, буркнула она. – Вот только не пойму, с какой целью. Его улыбка увяла.
– Давайте заключим с вами еще одну сделку… – начал Уикхэм, но Габби широко раскрыла глаза и посмотрела на него с таким испугом, что он сразу умолк.
– Ни за что на свете, – выпалила она и покачала головой. А потом, слишком поздно сообразив, что выдала себя с головой, попыталась улыбнуться, избегая его взгляда.
И все же слова Уикхэма – явно неумышленные – заставили ее покраснеть до корней волос. В мозгу Габби вспыхнули мельчайшие подробности того, что произошло между ними предыдущей ночью. Она просто не могла их забыть.
До появления Трента Габби не приходило в голову, что что-то способно отвлечь ее от этих мыслей. Но приход герцога испугал ее так, что она приняла Уикхэма за своего друга и защитника. Теперь она вспомнила, что сидела у Уикхэма на коленях, целовала его и узнала, что его лукаво улыбающиеся губы имеют вкус бренди и сигары; вспомнила чувство стыда, охватившее ее в тот момент, когда она поняла, что этот авантюрист без роду и племени имеет право считать ее легкой добычей, потому что она позволила ему ласкать ее обнаженную грудь…
– Если вы покраснеете еще сильнее, на вас загорятся волосы. – Это ленивое замечание заставило ее поднять глаза.
– Я… вы… – Впервые язык подвел ее. Она запиналась, мямлила и не знала, что ответить.
Когда Уикхэм посмотрел ей в глаза, Габби внезапно ощутила себя безвольной игрушкой в его руках.
27
– Не будьте дурочкой, Габриэлла, – бодро сказал Уикхэм. – Краснеть от стыда глупо. В том, что мы делали, не было ничего стыдного. Это был только поцелуй, вот и все.
Но она ничего не могла с собой поделать. Несмотря на все старания, внезапно перед глазами Габби предстала черноволосая голова Уикхэма, припавшая к ее обнаженной груди. При этом воспоминании Габби затопила удушливая волна. Она прижала руки к щекам и закрыла глаза.
– Давайте не будем говорить об этом, – сдавленным голосом попросила она.
Уикхэм хмыкнул; этот звук заставил Габби открыть глаза и гневно посмотреть на него.
– Я не собирался смущать леди. Но поцелуй – совершенно обычная вещь. И очень приятная.
Габби ничего не ответила, только плотно сжала губы.
Уикхэм насмешливо прищурился:
– Если вы этого еще не поняли, придется продолжить обучение. Перестаньте, Габриэлла. Сознайтесь: вам нравилось целовать меня. Нравилось, когда я целовал вашу…
– Если вы скажете еще одно слово, я выпрыгну из экипажа. Клянусь! – Габби схватилась за дверцу экипажа и бросила на Уикхэма убийственный взгляд.
– Хорошо, не буду, – неожиданно легко уступил он.
Габби насторожилась, но увидела, что они въезжают в ворота парка. Наверно, он хотел дать ей возможность прийти в себя перед возможной встречей с кем-нибудь из знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87