С самого возвращения посланника она подвергла его нешуточному допросу. А теперь ведет себя как безумная. Больше ее никогда не пригласят в посольство. Каждым новым словом она все больше губила его карьеру.
– Оливия, держите себя в руках! – рассерженно воскликнул он, хватая ее за руку. Но Оливия, даже не потрудившись взглянуть на жениха, небрежно стряхнула его пальцы.
– Это невозможно, – настаивал месье Пишо. – Округа кишит «боксерами». Маленький отряд попросту уничтожат.
– Возможно! – настаивала Оливия. – Два дня назад доктор Синклер выехал из города в сопровождении доктора Моррисона, корреспондента «Таймс». Вместе они привели в город более сорока миссионеров и детей!
Филипп вскочил, едва не опрокинув стул. Кровь бросилась ему в лицо. Губы были плотно сжаты.
– Прошу прощения, – обратился он к потрясенным гостям, – но моя невеста недавно перенесла страшное испытание и едва не погибла от рук «боксеров». Она еще не до конца оправилась. У нее расстроены нервы и…
Он поспешно подошел к ней, пытаясь увести.
– Пустите меня! – прошипела Оливия. – Мои нервы ничуть не расстроены, по крайней мере, в том смысле, на который вы намекаете. Я просто пытаюсь убедить посланника в необходимости выслать на помощь беженцам спасательные партии. И заверяю, что есть люди, которые именно в этот момент стараются защитить несчастных.
– Оливия! – прорычал Филипп, вновь вцепившись в ее руку.
Но и Оливия, и посланник его проигнорировали.
– Я слышал о партии Синклера, – кивнул месье Пишо, забыв о гостях и ужине. – Очень храбрый молодой человек. Насколько мне известно, именно он благополучно привел в Пекин вас, ваших тетю и дядю и леди Гленкарти.
– Да, и еще монахиню, сестру Анжелику, молодую китаянку и троих детей. – Она сверлила посланника гневным взглядом. – Месье Пишо, китайские христиане из последних сил пытаются добраться до Пекина. Их смерть будет на нашей совести. Это наши священники обратили их в христианство. Мы не можем позволить, чтобы их убили за веру. Не можем стоять в стороне, пока их уничтожают.
Пальцы Филиппа безжалостно впились в ее руку, и посланник резко приказал:
– Немедленно оставьте в покое мисс Харленд!
Филипп выпустил руку Оливии и отступил, прекрасно понимая, что никогда не простит ей сегодняшнего унижения. И гибель всех своих надежд.
– Необходимо выслать войска, – продолжала Оливия, успев завладеть вниманием не только посланника, но и всех сидевших за столом. – Совсем скоро будет поздно что-то предпринимать. Пекин возьмут в осаду, и мы не дождемся помощи извне.
– Но надеюсь, Пекину не грозит опасность? – дрогнувшим голосом спросила миссис Маклауд. – «Боксеры» не посмеют напасть на город.
Оливия грустно усмехнулась:
– Посмеют, миссис Маклауд. Это их заветное желание и главная цель. Епископ Фавье утверждает, что в столицу уже проникло немало «боксеров», которые только ждут сигнала, чтобы вытащить из карманов красные повязки и ополчиться против китайских и европейских христиан.
– К-кто такой епископ Фавье? – пролепетала побелевшая миссис Маклауд.
– Апостолический викарий Пекина. Его собор Пэйтан находится в западной части Императорского города и уже забит беженцами, – пояснила Оливия и снова обратилась к внимательно слушавшему посланнику: – Он с помощью одних только монахинь заботится о сотнях голодных и больных китайцев. Святой отец сказал мне, что не раз пытался объяснить членам дипломатического корпуса всю серьезность ситуации. В англиканской миссии положение не лучше. Там буквально дышать нечем и нет дюйма свободного пространства. Им нужна наша помощь. Еда и лекарства.
– Откуда вам известно положение дел в западной части города? – поинтересовался заинтригованный посланник.
– Потому что я была там, – пояснила Оливия. – И все видела своими глазами.
Месье Пишо слегка кивнул. Да, тут нет ничего удивительного. Мисс Харленд – поистине необыкновенная девушка.
– Поздравляю, Филипп, с таким удачным выбором невесты, – сказал он своему бледному, взбешенному сотруднику. – Мисс Харленд не только умна, но и храбра.
Он подпер сложенными руками подбородок и обратился к Оливии с таким видом, словно они были одни в этой комнате. Словно она была мужчиной и его ровней.
– Я единственный из своих коллег с самого начала разделял ваши страхи. За четыре дня до приема, данного сэром Клодом в честь восьмидесятой годовщины королевы Виктории, на совещании дипломатического корпуса я предложил послать в Тяньцзинь за подкреплением.
Оливия вспомнила, с каким жаром леди Гленкарти требовала, чтобы предложение было отвергнуто.
– Сегодня, после нападения на Фэнтай, мы снова созвали совещание и единогласно решили затребовать военной помощи. Если все пойдет, как запланировано, войска отправятся из Тяньцзиня в Пекин через два дня.
Два дня?..
Радость Оливии тут же угасла. Поздно! Через два дня «боксеры», скорее всего, будут уже у ворот города.
– Как, по-вашему, когда солдаты или матросы прибудут в Пекин? И в каком количестве?
Глаза месье Пишо сверкнули. Очаровательной мисс Харленд следовало бы родиться мальчиком! Из нее вышел бы великолепный оппонент за любым столом заседаний.
– Матросы и морские пехотинцы, мисс Харленд. Недалеко от побережья, в Таку, стоят на рейде боевые корабли. От Таку до Тяньцзиня тридцать миль по железной дороге, а потом еще шестьдесят восемь миль до Пекина, – пояснил посланники, помедлив, добавил: – Боюсь, что первый отряд будет крайне невелик по численности.
– Сколько? – коротко спросила Оливия.
Взгляды всех присутствующих были обращены на склоненную седую голову посланника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55