Толпа была слишком запугана, чтобы напасть на европейца.
При этой мысли ей стало не до смеха. Весь страх пройдет при появлении «боксеров». Льюис уверял, что многие китайцы им сочувствуют. А ведь в городе много китайцев, не перешедших в христианство. Они и начнут убивать отступников. Нет, Пекин вовсе не такое безопасное убежище, как считают многие беженцы.
Изумруд жег руку.
Филипп поднялся и подошел к ней; Оливия подняла глаза и, не обращая внимания на тетку с дядей, тихо сказала:
– Филипп, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз. Голубые глаза жадно блеснули.
– Разумеется, cherie, – хрипло прошептал он и, повернувшись к чете Харленд, пояснил: – Прошу извинить, но в девять у меня встреча с посланником.
– Вы поговорите с ним о беженцах? – настойчиво спросил сэр Уильям. Филипп кивнул:
– Конечно. И завтра вечером за ужином Оливия сможет сама все ему рассказать.
– За ужином? – встрепенулась Оливия. – О каком ужине идет речь?
– Месье Пишо пригласил нас на ужин завтра вечером. Ваш дядя уже разрешил вам принять приглашение при условии, что вы достаточно хорошо себя чувствуете.
Сердце Оливии бешено заколотилось.
Ужин с французским посланником? Ей предоставляется возможность подробно рассказать ему, что творится на дорогах, ведущих в город. Она попросит организовать спасательные отряды. И заодно передаст ему рассказ епископа Фавье.
– Я достаточно здорова, чтобы принять любезное приглашение посланника Франции, – твердо заверила она.
Они вышли в холл. Мальчик-слуга подал Филиппу цилиндр и трость и накинул на плечи подбитый шелком плащ.
– Филипп…
Она сжала кольцо. Если разорвать помолвку сейчас, никакого завтрашнего ужина не будет. Она откажется от единственного шанса помочь миссионерам и новообращенным.
– Итак, дорогая? – спросил Филипп, целуя кончики ее пальцев. Глаза его призывно горели. Он хотел прижать ее к груди. Почувствовать, как льнет к нему податливое тело. Зацеловать до умопомрачения, пока она не задохнется.
Но ничего этого не будет. Сэр Уильям стоял рядом и явно не собирался оставить их хотя бы на несколько минут.
– Не дождусь завтрашнего вечера, – прошептала она. Это, по крайней мере, было правдой, и Оливия поспешно надела кольцо на безымянный палец левой руки.
– Люблю тебя, – прошептал он, снова поднося ее руку к губам, после чего распрощался.
– Прекрасный молодой человек, – заметил дядя, пока слуга закрывал двери.
Оливия не ответила. Да и что тут скажешь? Дядя и без того немало выстрадал в последние два дня. Не стоит говорить ему, что это слуги Филиппа били ее палками. Да и чего этим добьешься?
Тяжело вздохнув, она поцеловала дядю и пожелала спокойной ночи. Он расстроится, узнав о расторгнутой помолвке. Но гораздо хуже, если ему станет известно, что молодой человек, которого он считал порядочным и благородным, на самом деле вовсе не таков.
Она поднялась к себе, но в постель не легла. Долго стоила у окна, глядя на залитые лунным светом крыши Пекина и гадая, где и с кем сейчас Льюис.
А тем временем в супружеской спальне Летиция Харленд встревожено говорила:
– Уильям, думаю, что Оливии неприлично посещать ужин во французском посольстве, если нас туда не пригласили.
– Пожалуйста, не волнуйся, Летиция, – устало выдохнул сэр Уильям. – Нас тоже приглашали, но завтра я снова должен встретиться с сэром Клодом, а это куда важнее. И Оливию будет сопровождать жених. Туда приедут Маклауды и чета Лежен.
– Но нас там не будет, – упрямо возразила Летиция Харленд, хмурясь еще сильнее. – Не желаю, чтобы кто-то упрекнул Оливию в легкомыслии!
– Никто так не подумает. Их мысли заняты другим.
– Чем, Уильям?! – вспылила Летиция.
Но муж улегся на другую сторону кровати и задул лампу, погрузив комнату во мрак.
– «Боксерами», – коротко ответил он и закрыл глаза, размышляя о том, что нужно предпринять, чтобы подвигнуть дипломатический корпус на решительные действия.
Наутро за завтраком Оливия объявила, что собирается в Пэйтан помочь епископу Фавье и сестрам ордена милосердия позаботиться о беженцах.
– Прости, Оливия, – ответил дядя не допускающим возражений тоном, – но больше ты не покинешь этот дом без сопровождения.
– В таком случае я возьму с собой кого-нибудь из слуг, – настаивала она.
– Нет.
Их глаза встретились. Оливия намазала джем на кусочек тоста.
– Там невыносимые условия, дядя Уильям. Пожалуйста…
– Нет. – Сердце Оливии упало. Он не отступит.
Видя отчаяние племянницы, сэр Уильям накрыл ее руку своей ладонью. Выражение его глаз смягчилось.
– Знаю, Оливия, насколько тебе небезразлична судьба беженцев, но ты не должна быть слишком опрометчивой. Нельзя так волновать тетушку.
– Может, тогда в англиканскую миссию? – взмолилась она. – Это гораздо ближе, и сестра Анжелика тоже там…
Уильям покачал головой.
– Я дал слово твоей тете, что сегодня ты не выйдешь из дома, пока за тобой не заедет Филипп. И буду очень благодарен, если ты не станешь требовать, чтобы я это слово нарушил.
Какой у него измученный вид!
– Да, дядя Уильям, – покорно кивнула Оливия.
Жаркое утреннее солнце струилось в окна. В его лучах танцевали пылинки. Сегодня ей предстоит бесконечно-тоскливый день. В соборе будет неустанно трудиться епископ Фавье. Сестра Анжелика станет ухаживать за детьми, стариками и больными в англиканской миссии. А она… ей делать нечего.
Сознавая свое бессилие, она скомкала салфетку и швырнула на стол рядом с пустой тарелкой. Остается ждать вечера, а потом сделать все, чтобы убедить французского посланника выслать спасательные партии.
Не находя себе места, она поднялась на верхний этаж дома в надежде увидеть улицы города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55