Эгерт давно караулил невесту убитого им студента - сам до конца не
зная, зачем. Возможно, ему хотелось извиниться и выразить сочувствие - но
вероятнее, что навстречу Тории его толкала некая смутная надежда. Сам
обожающий риск и опасность, он привык легко относиться к смерти, своей и
чужой; что же может быть естественнее - разве победитель не вправе
рассчитывать на долю наследства, оставленного побежденным?
И Тория встретилась с Эгертом глазами.
Он готов был к проявлениям гнева, отчаяния, ненависти; он заготовил
подобающие случаю слова, он собирался даже снести пощечину от ее руки - но
то, что он увидел в по-прежнему прекрасных, хоть и убитых горем глазах
Тории, отбросило его прочь, как удар пудового кулака.
Девушка смотрела на Солля с омерзением, холодным, гадливым, лишенным
злобы - и от этого особенно страшным. В ней не было ненависти - но
казалось, что ее сейчас стошнит.
Эгерт сам не помнил, как ушел - или убежал - прочь, долой с глаз,
чтобы никогда больше не видеть, не встречаться, не вспоминать...

А спустя еще день он сидел в "Верном щите" - мрачный, подавленный и
злой. Карвер вертелся рядом, весело болтая попеременно о вепрях и о
женщинах - традиционные кабаньи бои не за горами, будет ли отец выставлять
Красавца, Мясника и молодого Боя? Кстати, о Солле спрашивала прекрасная
Дилия, жена капитана, а пренебрегать ею просто опасно - отомстит... И с
какой стати Солль, ставший в городе главным событием недели, отравляет
унынием светлые дни такой неповторимой жизни?!
Солль чутьем улавливал в голосе приятеля некоторое приятное
возбуждение; похоже, в глубине души Карвер радовался сознанию, что,
победив на поле боя, великолепный Эгерт потерпел поражение на поле любви и
сравнялся тем самым с прочими смертными. Возможно, рассуждая таким образом
Солль возводил на Карвера напраслину - так или иначе, но болтовня друга
утомляла Эгерта. Ногтем указательного пальца он вырезал борозды на
потемневшей столешнице - да, он был во всем согласен с Карвером, только
пусть, ради неба, заткнется на минутку и даст своему лейтенанту
возможность спокойно допить кубок...
В эту минуту дверь открылась, запуская в душный трактир струю
прохладного воздуха и солнечный луч; новоприбывший постоял на пороге и,
будто убедившись в том, что попал по адресу, вошел.
Солль узнал его - это был странный седой человек, живший в
"Благородном мече" вот уже дней десять. Пройдя мимо гуардов, он отодвинул
стул от пустующего неподалеку стола и тяжело опустился на сиденье.
Не ведая, зачем, Эгерт наблюдал за ним краем глаза; в тусклом свете,
наполнявшем трактир, ему впервые удалось рассмотреть лицо незнакомца.
Возраст седого постояльца невозможно было определить - не то сорок
лет, не то девяносто; две очень глубокие вертикальные морщины прорезывали
его щеки и терялись в уголках запекшихся губ. Тонкий, длинный, обтянутый
желтой кожей нос то и дело поводил крыльями, будто собираясь взлететь;
глаза, прозрачные, широко расставленные, казались совершенно безразличными
к окружающему миру. Приглядевшись, Эгерт увидел, как мелко подергивается
большое кожистое веко, лишенное ресниц.
Сам хозяин поднес незнакомцу кубок с вином и собрался удалиться,
когда тот неожиданно остановил его:
- Минутку, милейший... Мне, видите ли, не с кем пить. Понимаю, что вы
при деле - ну так просто составьте компанию... Я хочу выпить за славных
гуардов - истребителей тех, кто беззащитен.
Хозяин дернулся - он прекрасно понял, в чей адрес направлен тост.
Пробормотав под нос извинения, добряк поспешил сбежать - и вовремя, потому
что Эгерт тоже расслышал предназначенные ему слова.
Неспешно поставив свой кубок на стол, он наконец глянул незнакомцу
прямо в глаза - по-прежнему спокойные, даже безучастные, будто роковую
фразу сказал кто-то другой.
- За кого же вы пьете, драгоценнейший господин? Кого это вы
обозвали...
- Вас, - уронил незнакомец бестрепетно. - Вас, Солль, вы правильно
побледнели...
- Я - побледнел?!
Эгерт встал. Он был во хмелю - но далеко не пьян.
- Что ж... - процедил он сквозь зубы. - Боюсь, что завтра кому-нибудь
придет охота обозвать меня истребителем немощных старцев...
Лицо незнакомца странно изменилось - Эгерт понял, что тот улыбается:
- Человек сам выбирает, кем быть, кем слыть... Почему бы вам не
заколоть шпагой, скажем, женщину? Или десятилетнего ребенка? Возможно, они
будут сопротивляться удачнее, нежели это удалось вашей последней жертве...
Эгерт лишился дара речи; потерянный, обернулся к Карверу - тот,
обычно острый на язык, теперь почему-то притих. Немногочисленные
посетители трактира, хозяин в дверях кухни, маленький сопливый поваренок -
все затаились, будто ощущая, что происходит нечто исключительное.
- Чего вы от меня хотите? - выдавил Солль, с ненавистью вглядываясь в
большие прозрачные глаза. - Кто вы такой, чтобы напрашиваться ко мне на
шпагу?
Незнакомец по-прежнему улыбался - одним длинным сухим ртом, глаза
оставались холодными:
- У меня ведь тоже есть шпага... Я думал, вы предпочитаете тех, кто
вовсе не носит оружия, а, Солль?
Эгерт через силу заставил себя разжать стиснутые на эфесе пальцы.
- Любите легкие жертвы? - проникновенно спросил вдруг незнакомец. -
Жертвы, источающие страх... Сладкое чувство власти... А, Солль?
- Он сумасшедший, - тихо, как-то растерянно сказал за спиной Карвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18