Простите, миссис Гринуэй, – поспешно добавил Хорас.
– Все в порядке, Хорас.
– Пойду соберу вещи и потом…
Он остановился. В этот момент все услышали топот копыт, приглушенный травой и землей. Все повернули головы и сразу заметили тех, от кого исходил этот звук, потому что их всегда легко было увидеть.
С холма, возвышавшегося за коттеджем, спускались трое всадников в красных мундирах с блестящими на солнце штыками.
Солдаты подъехали к ним, спешились и подняли пистолеты.
– Опустите оружие, мистер Эверси, и бросьте его мне. Мне не хотелось бы стрелять в вас. Но я не стану раздумывать, если вы не подчинитесь. Вас, мадам, я попрошу проделать то же самое.
Английский солдат по долгу службы обязан быть вежлив со сбежавшим преступником. Он говорил так, словно делился с Мэдлин своими сомнениями, возможно, думая, что это Колин передал ей пистолет. Возможно, он вынуждает ее воспользоваться им.
Колину так хотелось ответить этому солдату: «Ты будешь удивлен, но она знает, как это делается».
Колин не заблокировал пистолет, но медленно опустил его. Это далось ему с трудом, потому что три мушкета были направлены прямо ему в сердце.
Но Мэдлин… Мэдлин держала свой пистолет, нацелив его на сержанта.
О, Мэд!
Сердце Колина подпрыгнуло вверх и застучало где-то в горле. Если с ней что-нибудь случится, если она…
– Мэд… – тихо сказал Колин.
Она бросила на него выразительный взгляд, оставаясь спокойной.
– Мистер Эверси. – На этот раз в голосе сержанта звучали предупредительные нотки. – Мадам. Заблокируйте свое оружие и опустите его вниз, у нас есть приказ доставить мистера Эверси живым или мертвым. Я буду считать до пяти.
О Господи, опять этот счет до пяти.
Ну не могло так случиться, они уже далеко ушли, они так много распутали, так много пережили. То, что сейчас происходит, неправильно.
– Один, мистер Эверси… – начал считать солдат. Хорас, ключ к его свободе, стоял молча вместе со своей трехлапой собакой.
Но Колин знал, если он обмолвится, что «невиновен, и вот – доказательство», и укажет на Хораса, солдаты застрелят его. Все, кто попал в Ньюгейтскую тюрьму, считают себя невиновными.
Солдаты могут и выслушать его историю, но потом все равно заберут его. И снова камеры, темнота, долгие допросы. Колин не сможет вынести все это еще раз.
– Два, мистер Эверси…
И конечно, то, как он исчез с эшафота, стало величайшим оскорблением и унижением для британской армии.
Колину очень хотелось объявить им, что именно эта женщина – эта изумительная женщина – спасла его от эшафота.
Колин овладел искусством смотреть не мигая. И это позволило ему заметить странную тень сбоку около дома. Что-то заставило его обратить на нее внимание: это была тень не от куста и не от дерева.
Потому что кусты и деревья не могут двигаться, как двигалась эта тень. Разве что во сне. Тень двигалась вперед, украдкой, но настойчиво.
– Три, мистер Эверси…
Где-то в глубине души Колин понял, кто это, еще до того, как тень превратилась в человека. И когда стало совершенно очевидно, что это мужчина, Колин увидел, что он был без сюртука, а на его жилете сияли перламутровые пуговицы в форме полумесяца. В руке мужчина держал мушкет.
– Четыре, мистер Эверси…
За спинами солдат Маркус Эверси взвел, мушкет и нацелил его прямо на маленькую группу людей.
Солдаты, естественно, замерли. Ничто не могло так мгновенно привлечь их внимание, как звук взводимого курка мушкета. Один солдат повернул голову на звук, то же самое сделали двое других.
Колин не знал, какое принять решение. Его много недель терзали мрачные подозрения, и сейчас в голове роилось множество мыслей: что Маркус пришел сюда убить Хораса; что это Маркус спрятал Хораса здесь; что Маркус пришел сюда убить его, Колина.
Но он вспомнил сон, который снился ему на постоялом дворе, и его сердце, а не разум приняло за него решение.
– Замрите – или умрете, – холодным тоном сказал он. – Выбирайте сами, офицеры. Теперь повернитесь и посмотрите на меня. Неужели вы думали, что я настолько глуп, чтобы появиться здесь без подкрепления? Ведь я тоже солдат.
Солдаты подчинились его приказу, повернулись и увидели нацеленный на них пистолет.
– За вашей спиной три человека с заряженными мушкетами, – быстро заговорил Колин. – И если вы шевельнетесь, один из них успокоит вас пулей из мушкета.
Маркус покачал головой и удивленно выгнул бровь: «Три человека?» Двоих вполне достаточно. Но только не для Колина. Маркус был слишком консервативен, чтобы быть Эверси. Но Колин не был бы Колином Эверси, если бы не рисковал. Или не порисовался немного.
«Хорошо быть Колином Эверси» – эта мысль, словно глоток кислорода, дала ему силы.
Три пары возмущенных, яростных, осторожных глаз смотрели на Колина. Три солдата провалили свое задание и теперь тяжело дышали, то ли от страха, то ли от гнева; самый молодой из троих, который явно не нюхал пороха, побледнел так, что веснушки у него на лице стали такими же яркими, как его мундир.
– Вам понятно? – быстро спросил Колин. Секундное замешательство, потом – короткий кивок сержанта, ставший сигналом для остальных.
– Заблокируйте ваше оружие, положите его на землю и заведите руки за голову, – приказал Колин. – Повторяю, любое резкое движение, и вы получите пулю. Ни у меня, ни у леди не дрогнет рука. И если что, она стреляет лучше меня и очень быстро. Мне бы не хотелось доказывать это, и я не стану этого делать, если вы выполните все в точности, как я говорю. Приступайте, джентльмены.
Хорас стоял безмолвно, с округленными до размера бильярдных шаров глазами. Снап наблюдал за происходящим, инстинктивно прижимаясь к Хорасу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87