И за многие века их корни так переплелись друг с другом, что теперь ведут борьбу за место и зависят друг от друга, чтобы устоять прямо. И это… – Фрэнсис Кук немного наклонился вперед, все посетители паба невольно подались к нему, и голос Фрэнсиса Кука прозвучал как голос опытного барда, – это, мой друг, очень подходящая метафора для семей Эверси и Редмонд. Их семьи поселились здесь еще до того, как у города появилось имя, до того, как Вильгельм Завоеватель ступил на эти берега. Старые обиды и секреты прочно связали их и обрекли на страдания в наши дни.
Незнакомец, ругая себя за оплошность, увлеченно слушал.
– Боже мой! – очнулся он наконец. – Секреты и обиды? Что же это за секреты и обиды?
Все в пабе, казалось, были довольны эффектом, который произвел на незнакомца рассказ. Наступила тишина, слышно было лишь, как посетители потягивают из кружек пиво.
– Ну, это уже были бы не секреты, знай мы их, не так ли, сэр? Говорят, их неприязненные отношения начались, когда первый сакс – Редмонд – примерно в тысяча шестьдесят шестом году расколол череп первому нормандцу – Эверси. Однако Редмонды утверждают, будто все началось гораздо раньше, еще до того, как Британией стали править римляне, когда все наши предки носили шкуры вместо одежды. Говорят, Эверси украли корову у Редмондов.
У мистера Джоунса вырвался короткий нервный смешок.
– И что? Это было доказано?
– Когда дело касается Эверси, ничто никогда не бывает доказано, – крикнул кто-то из толпы, последовал взрыв смеха.
Фрэнсис Кук сдержанно улыбнулся:
– Это правда, мистер Джоунс. Сейчас обе семьи вполне состоятельны и знатны, но ходят слухи, будто кража коровы оказалась только началом того пути, следуя по которому Эверси вознамерились сколотить состояние. Им приписывали и пиратство, и контрабанду, и другие темные делишки. Похищение людей, кражи. Обвинения выдвигались на протяжении многих веков, но никто не знает, откуда у клана появились значительные суммы денег, и никто никогда ничего не доказал. Поэтому все мы были в шоке, узнав, что Эверси повесят за убийство кузена Редмонда во время драки в пабе. Почему спустя сотни лет вдруг удалось что-то доказать?
– Полагаете, – задумчиво произнес мистер Джоунс, – что Колина Эверси настигла заслуженная кара?
Фрэнсис Кук подпер руками подбородок и закатил глаза к потолку.
– Я полагаю, мистер Джоунс, это зависит от того, что вы считаете заслуженной карой. Потому что говорят, раз в поколение судьбой предназначено, чтобы кланы Редмондов и Эверси разбивали сердца друг другу. Несколько лет назад исчез Лайон Редмонд, старший из детей. Редмонды считают, что это из-за того, что Олцвия Эверси, старшая дочь, разбила его сердце.
В пабе повисла тишина. Весь город знал эту историю, но на незнакомца она должна была произвести впечатление.
– Мне кажется, я выражу общее мнение, – Кук обвел взглядом присутствующих, – если скажу, что дело дошло до виселицы. И что миру будет очень недоставать Колина Эверси.
– За Колина Эверси! – Фрэнсис Кук поднял свою кружку. – Негодяя, жулика, того, кто разбивает сердца…
– И за друга, – добавил Нед Хоторн.
– И за друга! – В прощальном реве толпы смешались смятение, искренность и ирония.
Все чокались кружками, опустошая их до дна, а Калпеппер украдкой передвинул по доске королеву Кука.
Хоть Кук и был городским историком, но Калпеппер обычно выигрывал в шахматы.
Глава 1
Из бессчетного количества способов умереть – утонуть в реке Уз в шестилетнем возрасте, например, или спустя двадцать лет после этого сорваться с лестницы, ведущей к окну спальни леди Малмси, – Колин Эверси не учел тот факт, что его могут повесить. В действительности, когда все в этой жизни будет сказано и сделано (а сказать и сделать надо много), Колин всегда думал, что свой последний вздох он сделает, лежа рядом с прекрасной Луизой Портер из Пеннироял-Грин, прожив с ней в браке лет тридцать – сорок.
Ему в голову не приходило, что он проведет последние несколько часов жизни в сырой камере Ньюгейтской тюрьмы с вором по кличке Плохой Джек.
Теперь Колин и Плохой Джек сидели на скамье в тюремной церкви, пока тюремный священник сетовал на муки вечного ада, ожидающего их обоих, как только души расстанутся с телами. Потом с них снимут кандалы, свяжут руки и повесят на возведенной виселице.
У Плохого Джека вид был скучающим, как у школьника, которого заперли в школе в солнечный день. Он ковырял ногти, рыгал и стучал кулаком по груди, чтобы облегчить отрыжку. Он даже откинулся назад и зевал, показывая священнику свой черный беззубый рот. Но это бравурное представление не имело никакого успеха у публики, которая заплатила за право наблюдать за приговоренными, которых изводили проповедями.
Потому что все они пришли посмотреть на Колина.
Они заглядывали через перила в церкви, стараясь сравнить настоящего человека с изображениями на больших плакатах, шуршащих у них в руках. Простая типографская краска не могла передать настоящего Колина Эверси, его рост, свободную грацию, живые глаза и красивые черты лица, но в течение многих недель на плакатах появлялось бессчетное количество зловещих изображений. Англичане обожают эффектных преступников.
Йен, брат Колина, принес ему самый популярный плакат, где тот изображен с сатанинскими рогами, остроконечным хвостом и чудовищным ножом, похожим на кривую саблю, с которого натекла целая лужа крови. Для большего сходства художник решил облачить его в сюртук вестонского покроя.
– Вылитый ты, – сказал Колину брат.
– Какая убийственная чушь. – Колин вернул плакат брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87