Миссис Свит по моей просьбе даже нашла нам салфетки. Их нам до конца ночи понадобится немало.
Люсинда покачала головой и собралась было уходить.
— Куда ты идешь?
— Собираюсь подняться в детскую и проверить, что делают дети.
— В этот час они должны уже быть в кроватях.
— Однако это вовсе не значит, как ты прекрасно знаешь, что они действительно спят. Сегодня весь день они были непослушными.
— Это все потому, что им скучно.
— Скучно?
— Да, им совершенно нечем заняться. Я знаю, что мы катали их верхом на лошади пару раз, но большую часть времени они просто сидят в детской, играя друг с другом, иногда им кто-нибудь читает сказки или же они спят. Если бы ты проводила так все дни напролет, я уверен, что тоже бы заскучала.
— Но ведь я стараюсь изо всех сил, чтобы…
— О, это не твоя вина, дорогая. Ты делаешь все, что возможно, и прекрасно справляешься со своей работой. Но все дело в том, что они — маленькие дети. У них очень много энергии, которую необходимо израсходовать, чтобы они быстро засыпали и хорошо спали ночью. А для этого нужно побольше места, где они могли бы побегать, несколько деревьев — полазать, и лужа, где они под настроение могли искупнуться нагишом. Или что там делают маленькие девочки, когда их оставляют одних около лужи с водой? Будь у них все это, они бы так уставали за день, что клевали носами над столом за ужином.
— Ну, здесь много открытого места, но деревьев маловато. А что касается купания нагишом, то они скорее всего моментально подхватят простуду в лужах, находящихся поблизости Рейвенс Лэйера. Ведь ты не хочешь, чтобы они заболела, не так ли?
— Нет, конечно нет. Но большинство детей на деле гораздо крепче, чем выглядят со стороны.
— Но ведь они маленькие девочки, не забывай об этом. Ты не можешь применять к ним жизненный опыт своего детства — ведь ты был маленьким мальчиком. А маленькие девочки и маленькие мальчики устроены по-разному.
— И это делает вас такими особенными, — Прескотт поцеловал ее в кончик носа и развернул лицом к двери. — А теперь беги и посмотри, что там делают наши малышки, я подожду тебя внизу, пока не вернешься.
Люсинда поднялась в детскую и обнаружила, что ее беспокойство за девочек было беспочвенным. Все крепко спали, свернувшись клубком в своих кроватках, и во сне походили на маленьких светловолосых ангелочков. Урсула, которая сама вызвалась присмотреть за детьми вместо того, чтобы прислуживать на «варварском пиру его светлости», как она назвала праздник, организуемый этим вечером, сидела у мерцающей лампы и вязала.
— Вы дадите мне знать, — спросила Люсинда, — если они проснутся?
— M-м, — ответила женщина, не поднимая прищуренных глаз от своего вязания, лишь кивнув головой.
— Спасибо, Урсула.
— М-м.
— Эти дети так дороги его светлости. Будь он сейчас здесь, я уверена, поблагодарил бы вас тоже.
Женщина искоса посмотрела на нее.
— Все дети дороги сердцу, мисс.
— Да, я думаю, что ты права. Я приду еще попозже, чтобы проверить, как у вас идут дела.
— М-м.
Не отвлекая больше Урсулу от ее вязания, Люсинда начала спускаться вниз, чтобы присоединиться к Прескотту. Музыка, смех и звон бокалов донеслись до ее слуха, когда она только достигла второго этажа. Она заподозрила, что Кандервуды или были уже настолько пьяны, что проигнорировали приглашение Прескотта на ужин, который должен был проходить на свежем воздухе, или еще просто не были оповещены об этом. Но, в любом случае, празднество Прескотта этим вечером началось с многообещающего шумного веселья.
Спустившись по лестнице на первый этаж, она направилась к гостиной, где были распахнуты большие двери на широкую каменную террасу. Но какое-то движение под лестницей привлекло ее внимание. Она оглянулась и увидела Харгривса, намеревающегося спуститься вниз в подвал. Было ясно, что он шел туда не за вином. Он уже принес наверх достаточно бутылок, чтобы гостям Прескотта хватило его до конца ночи.
Она уже хотела было окликнуть его, но остановилась, когда увидела, что шел он по-воровски, крадучись и время от времени озираясь через плечо по сторонам, желая убедиться, что его никто не видит. Затем проскользнул в дверь и закрыл ее за собой.
«Что это он собирается делать?» — подумала Люсинда, инстинктивно догадываясь, что тут было что-то неладное. Она решила, что нужно немедленно оповестить Прескотта о подозрительных действиях его камердинера.
Она нашла его на террасе, следящего за рубкой огромного коровьего окорока.
— Я должна поговорить с тобой, Прескотт.
— Сейчас?
— Да, это важно.
Яркая вспышка света внезапно озаряла небо, за ней последовала еще одна и еще, что заставило всех гостей, находящихся в гостиной, выбежать на террасу.
— Как тебе это нравится, дорогая? Разве это не прекрасно?
— Фейерверк? Так вот что было в тех больших ящиках! Для этого-то ты и пригласил сюда итальянца?
Прескотт сиял от радости.
— Сегодня четвертое июля, дорогая. Я не могу праздновать независимость моего народа без старого доброго барбекю и традиционных фейерверков.
— Четвертое июля? — тетушка Чарити, одетая в костюм времен королевы Виктории из жесткой черной тафты и в головном уборе из страусиных перьев, подошла к Прескотту, и он заметил, что хмурый вид сменился на ее лице выражением откровенной злости.
— Ты оскорбляешь нас этим выставлением напоказ того, что может быть названо только как… как колониальная дерзость.
— Я никого не оскорбляю, тетя Чарити, и уж меньше всего вас. Я просто отмечаю праздник, как это сделал бы любой обыкновенный американец, в жилах у которого течет красная кровь, окажись он на моем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97