Въехав на подъездную дорожку к дому, Шон остановился, чтобы как следует рассмотреть его. Общая площадь жилых помещений составляла здесь никак не меньше восьми тысяч квадратных футов. Белые ступени вели к парадному входу, украшенному белоснежными мраморными колоннами. Вдоль всего второго этажа шел балкон, позволявший обитателям дома наслаждаться пленительными видами и свежим воздухом. Лужайка перед домом была аккуратно подстрижена.Хотя дом находился в отличном состоянии, все свидетельствовало о том, что его посещают редко. Взлетев по ступенькам, Шон позвонил.Дверь ему открыла кругленькая улыбчивая женщина средних лет в белом фартуке и домашнем платье в цветочек.— Здравствуйте, меня зовут Шон Кеннеди, — сказал Шон. — Мисс Монтгомери дома?На всякий случай он одарил женщину обаятельной улыбкой: вдруг она пригласит его в дом, несмотря на отсутствие хозяйки? Шона интересовало все, что имело отношение к Мэгги Монтгомери, и ему хотелось посмотреть, как она живет.— Проходите, мистер Кеннеди, прошу вас, — сказала служанка. — Жара сегодня ужасная, но у нас в доме благодаря новым кондиционерам райская прохлада.Женщина отступила, и Шон, минуя двойные двери, вошел в просторный холл. Он был выложен мрамором и вел в комнаты на первом этаже. Оттуда, где стоял Шон, открывался вид на широкую лестницу, ведущую в покои наверху. Стену на лестничной площадке украшала огромная картина, написанная еще до Гражданской войны, В холле были большие окна, из которых лились потоки света.— Ну и ну! — покрутив головой, сказал Шон.— Правда, у нас красиво? — спросила пухленькая женщина.— Да, мадам, очень красиво, — улыбнулся Шон.— Меня зовут Пегги. Если хотите, пройдитесь по холлу и посмотрите, как здесь все устроено.Но Шон уже направился к висевшему на стене лестничной площадки портрету очень красивой женщины с огненно-рыжими волосами, одетой в бальное платье из синего бархата. «Очень умная и чувственная», — подумал Шон. То же можно было отнести и к Мэгги Монтгомери, чрезвычайно походившей на изображенную на картине особу.— Ее звали Магдалена, — услышал он чей-то голос.Шон обернулся и увидел хозяйку дома. Как странно, что он, с его опытом работы в полиции, пропустил ее появление! Должно быть, слишком расслабился. Эти старые дома действуют на психику особым образом.Шон терпеть не мог, когда кто-то неожиданно появлялся у него за спиной, и теперь ужасно злился на себя.Мэгги Монтгомери улыбалась — вероятно, ее забавляла озабоченность Шона.— Почему вы так озадачены, лейтенант? Вы ведь пришли повидаться со мной, и вот я перед вами.— Я не ожидал застать вас здесь.— Кстати, вы могли бы позвонить.— А этот номер есть в телефонной книге?— Даже если номера там нет, вам как начальнику отдела убийств не составило бы труда его узнать, — пожала плечами Мэгги.— Я просто хотел посмотреть на вас.— На меня или ка мой дом?— Дом, что и говорить, красивый.— Благодарю.— Но вы еще красивее.— Опять льстите? Не скрою, это у вас неплохо получается. Но с другой стороны… — Она с головы до ног оглядела Шона своими золотистыми глазами. Потом, скрестив на груди руки, закончила: — Вы ворвались в мой дом на Вье-Карре, устроили там обыск, а теперь, похоже, решили покопаться в моей жизни более основательно и приехали сюда. Если вы затеяли это лишь для того, чтобы разузнать побольше о моем прошлом и выяснить, не было ли у меня тайных причин убить сутенера, найденного на Вье-Карре, то лесть вам, конечно, на руку. Ведь надо же сдобрить пилюлю, которую вы мне подносите!Шон расхохотался: ему нравился иронический склад ума этой женщины.— Никаких улик у меня против вас нет. А на плантации Монтгомери я оказался по настоятельной просьбе моего отца: ему очень хочется с вами познакомиться.— Правда? — Она смутилась, и это немало позабавило Шона.— Правда, — кивнул Шон. — Между прочим, Оуквиль находится неподалеку.— Я знаю.— Весьма польщен, что вы знаете о старой плантации Кеннеди. Увы, она далеко не столь великолепна, как ваша.— Кажется, в Оуквиле почти все выстроено из дерева, и, как говорят, сделано это с большим умением и вкусом. Дерево сейчас в моде, так что не скромничайте.— Я не скромничаю, я люблю Оуквиль и считаю его очень красивым.— Похвально.— Хотя у нас нет ничего подобного этому портрету. — Шон указал на картину с рыжеволосой женщиной.— Это Магдалена, она полюбила дурного человека и умерла совсем молодой.— Печально.— Весьма.Мэгги взглянула на Шона своими золотистыми глазами.— Она отправилась в Европу, чтобы воспитать там свое внебрачное дитя. К счастью, Магдалена была богата, а в Европе богатым людям легче прощают грехи, чем у нас.— Бедняжка! На картине она выглядит такой хрупкой и беззащитной.— Такой она и была.— Да ну? Вы так хорошо ее знали?Мэгги Монтгомери вспыхнула и потупилась.— Эта история — наше семейное предание. Магдалена влюбилась в одного молодого француза, которого ее семейство на дух не переносило. Отец девушки и его друзья — кстати, среди них был человек по фамилии Кеннеди — решили избавиться от француза и убили его. Француз, однако, и после смерти сумел им всем отомстить: девушка забеременела от него, и отцу не удалось выдать дочь замуж за того, кого он предназначил ей в мужья.Шон снова посмотрел на портрет.— Я благодарен судьбе, что этот француз существовал.— Это почему же?— Да потому, что он ваш предок, и не будь его, не было бы и вас.— Опять льстите мне?— Ведь не просто так… Я, можно сказать, одержим навязчивой идеей.— Да что вы?— Точно!— Понимаю. Вы хотите со мной переспать!Шон был до того удивлен ее откровенностью, что невольно отступил назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98