А может, каждому дому нужна женщина, чтобы наполнить его теплом, радостью, добрыми чувствами?..В этом доме ничто не говорило о том, что под его кровлей когда-нибудь находилась женщина. Голые полы не прикрывал ни единый, даже самый потертый ковер. Не было ни комнатных растений, ни мягких подушек на диване – ничего от уюта и комфорта. Только старое индейское одеяло небрежно свисало с отцовского кресла, из швов которого торчал конский волос. В домах других ранчеро Такеру приходилось видеть множество черточек благополучия – вроде кружевных занавесок и картин, но в этом доме шторы были тяжелые, темные, стулья и стол грубые, какими бывают предметы самой первой необходимости. О красивой скатерти и речи не шло. На непокрытом дубовом столе расставлялись разнородные миски и кружки, а затем старый повар Куки, сутулый и рыжеусый, просто бухал на середину стола огромное блюдо с мясом, а рядом – миску с картошкой или бобами.Никто не обвинил бы Гарретсонов в привычке к роскоши и комфорту.Вот и хорошо, с вызовом подумал Такер. Кому нужны роскошь и комфорт? Только какому-нибудь слабаку, неспособному довольствоваться малым. Он не из таких, отец тоже. Да и Бо был парень простой, без дурацких затей.Роскошь и комфорт нужны разве что женщинам. Например, Эмме Маллой. Можно представить, сколько безделушек в ее доме… привезенных, должно быть, из самой Филадельфии.Вот и хорошо, пусть любуется на них, ему-то что за дело до этого? У него в брюхе урчит, как у голодного волка!Но как ни хмурился Такер, как ни злился на себя, он так и не сумел за целый день выбросить Эмму из головы. По правде сказать, он думал о ней с самого ее возвращения, с той минуты, когда увидел на веранде, явившись без приглашения в дом Маллой. Она выглядела такой изящной, почти хрупкой, в своем воздушном платьице, но как храбро она загородила ему дорогу! Она всегда была не робкого десятка, Эмма Маллой. Даже когда он бросил ее в траву и грубо навалился сверху, она не испугалась… Хотя, впрочем, испугалась, конечно, но, кроме страха, в ее глазах были гнев, возмущение, протест. И ожидание. Он мог бы поклясться, что, пусть недолго, видел в ее глазах ожидание.Чего? Поцелуя? Почему бы и нет?Правда, она ужасно возмущалась и даже заявила, что день пятилетней давности был худшим в ее жизни, но в это как-то не верилось.Такер усмехнулся, беспокойно меряя шагами узкое пространство своей спартанской комнаты.Эмма Маллой помнила тот поцелуй, как помнили его поцелуи и ласки другие женщины, с которыми ему приходилось бывать. Он никогда не задавался вопросом почему, принимая как данность, что нравится женскому полу. Но он был доволен, что произвел впечатление именно на эту девушку. Более чем доволен, – только справедливо, что она помнила его поцелуй, раз он тоже помнил. Он тоже помнил. Почему?Может быть, потому, что до той минуты ему не приходилось целовать невинную девушку. Ему было восемнадцать тогда, и весь его опыт по части женщин ограничивался возней в сене с податливой местной красоткой по имени Сьюзи Мэй и одним посещением номера со шлюхой из городского салуна, который оплатил Бо в виде подарка на день рождения.Так или иначе, он не мог забыть поцелуй за овином на ранчо Маллоев. С тех пор Эмма приходила ему на ум бессчетное число раз и в самое неожиданное время – например, когда он проезжал мимо школы, а то и во время отгона скота на торги, когда ковбои к ночи валились с ног от усталости.Сколько раз он говорил себе, что это нелепо, глупо! Подумаешь, поцеловал угловатую девчонку!Вот только ему казалось, что она первая потянулась тогда к нему. И потом, она была не просто девчонка. Она была Эмма Маллой, дочь его злейшего врага.Но прошлое оставалось в прошлом – до сегодняшнего дня, – и он никогда не мечтал повторить тот поцелуй. Он даже не был уверен, что захочет снова поцеловать ее. Теперь он знал, что желает этого, но объект его желаний стал еще более запретным, чем прежде.Взрослая Эмма оказалась еще более упрямой и вредной, чем маленькая. Легче управиться с дверью, которую заклинило, чем с ней. Ядовитые замечания так и сыплются у нее с языка. И надо же, чтобы при этом она была изысканна и хрупка на вид, как тончайший хрустальный бокал!Такер вдруг перестал шагать. Ни с того ни с сего ему пришло в голову, что в доме Гарретсонов все-таки есть кое-что по-настоящему красивое, что можно назвать предметом роскоши. Это была фарфоровая статуэтка арфистки, принадлежавшая его матери. Она стояла в гостиной на столике, рядом с портретом в потемневшей серебряной рамке, и своей изысканной, хрупкой прелестью контрастировала с остальным убранством дома. И все же Джед не убирал ее с глаз подальше.К своему удивлению, Такер понял, что фигурка напоминает ему Эмму Маллой. У нее была так же гордо повернута головка, а застывшее движение руки и пальцев, касающихся струн, было грациозным, как движения Эммы. Эту прекрасную, хрупкую фигурку так легко было разбить! Но уязвимость делала ее красоту совершенной.Между тем подошло время ужина. Такер спустился в столовую, стараясь глядеть прямо перед собой, чтобы ненароком не бросить взгляд на фигурку.Следовало бы давным-давно остепениться и завести семью, думал он мрачно. Тогда и думать было бы не о чем. Ему случалось размышлять о том, что неплохо бы жениться, чтобы возвращаться домой не только к ворчанию отца и бесконечным препирательствам с ним по любому поводу, но и к приветливой улыбке, к теплу и ласке.Он знал, что кое-кто из горожанок и одна-две дочери местных ранчеро, как тактично говаривала Сью Эллен, «неровно к нему дышали». Однако связать свою жизнь с одной из них означало бы проститься со свободой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99