– Звали, хозяин? Эйс сказал, у вас ко мне срочное дело. Ах, мисс Эмма! Счастлив видеть, что с вами все в порядке! – Открытая улыбка осветила его лицо, и он бросился к девушке как бы в порыве радости. – Вы не поверите, как мы все здесь переживали за вас!Пораженная таким лицемерием, она лишь молча окинула его ледяным взглядом.– Вот что, Слейд, я хочу до конца разобраться в том, что случилось вчера. Похоже, у вас с моей дочерью разные мнения на этот счет. – Уин уселся за стол и вперил в надсмотрщика испытующий взгляд. – Эмма считает, что Гарретсон не заслужил доставшихся ему побоев, потому что не сделал ничего плохого. Он заверил ее, что наши люди во главе с вами устроили на него засаду на землях Гарретсонов, а потом притащили на нашу территорию. Так ли это?– Хозяин! – воскликнул Слейд с видом человека, потрясенного до глубины души. – Это напраслина! Не стоит свиного дерьма… Пардон, мэм, не хотел грубить в вашем присутствии. С чего бы это нам тратить время на такие штучки, хозяин? Наше дело было объезжать границы, и этот молодчик был пойман на земле Маллоев.– Ложь! – воскликнула Эмма, делая шаг вперед.Надсмотрщик отвернулся от стола, и бешеная ярость исказила его лицо. Но тотчас оно снова обрело униженное и покорное выражение.Да это даже не лицедей, а целый бродячий театр, невольно подумалось ей.– Мэм, не хотелось бы оспаривать ваши слова, но негодяй Гарретсон ввел вас в заблуждение. Вашу доверчивость можно понять. Когда хорошо воспитанная леди сталкивается с изнанкой жизни… Поверьте, мне очень жаль, что вам пришлось увидеть все это. Но приказ есть приказ. Только крутые меры могут остановить…– Значит, вы и не думали волочить Такера на веревке за лошадью? И не устраивали на него засады на его же земле?– Конечно, нет, – не моргнув, солгал Слейд.– Может, вы и не приставали ко мне самым наглым образом в День независимости? Не тащили в темный угол и не навязывали мне ваше в высшей степени неприятное внимание? В таком случае не попросить ли нам подтверждения у мистера Карлтона?– Что? – неприятно удивился Уин. – О чем ты говоришь, Эмма? Что он позволил себе?– Надеюсь, на этот раз ты поверишь, папа, потому что узнаешь все из первых рук. Слейд обошелся со мной без всякого уважения. Ты нашел бы его поведение неприемлемым. Он заслуживает порки, вот что я скажу!– Хозяин, я ничего такого не сделал, только сорвал у мисс Эммы поцелуй! – Надсмотрщик зарделся, как красна девица, и бросил на мрачного Уина виноватый взгляд. – Сами посудите, все это веселье, танцы, пунш… С кем не бывает? Конечно, я позволил себе лишнего, но ваша дочь такая хорошенькая, что и у святого голова кругом пойдет! – На миг он покаянно повесил голову, потом снова встретил взгляд хозяина, честно выкатив глаза. – Я страшно раскаиваюсь, мистер Маллой. Навязывать внимание хозяйской дочери – это проступок, достойный наказания. Но поверьте, даже за спасение души я бы не оскорбил мисс Эмму. Для этого я слишком глубоко уважаю ее.Наступило молчание. Эмма от возмущения не находила слов, Уин обдумывал услышанное.– Я готов заплатить за свой проступок, хозяин, – продолжал Слейд, еще больше выкатывая глаза. – Хотите, я сейчас же соберу вещички, и… все, что угодно, лишь бы не портить жизнь вашей дочери своим видом.– Хватит паясничать! – перебила Эмма, обретая наконец голос. – Как только у тебя язык не отвалится от постоянной лжи!– Довольно, Эмма! – Уин остановил ее усталым жестом и потер глаза, мечтая поскорее покончить с разговором. – Не может быть и речи о вашем уходе, Слейд. Я сказал, довольно, дорогая! Теперь мне ясно, откуда твоя неприязнь к нему. Ты оскорблена, но, в конце концов, здесь не Филадельфия, где позволяется разве что целовать край платья. – Он улыбнулся, показывая, что шутит. – У ковбоев кровь горяча, а спиртное порой еще сильнее будоражит ее. Ничего страшного не случилось, но я уважаю твои чувства и хочу услышать обещание, что ничего подобного не повторится. Слейд?– Клянусь могилой матери, хозяин!– Что касается истории с молодым Гарретсоном… – Уин вздохнул и угрюмо посмотрел на девушку, застывшую с гневным лицом. – Не думал я, что доживу до того дня, когда моя дочь примет сторону этих людей. Однако и тут я готов понять тебя. Сердечко у тебя доброе, доченька, и тут уж ничего не поделать. Ты бы, наверное, и хищного зверя пожалела, не то что этого Такера. Женщина есть женщина!– Папа, послушай!– Я выслушал тебя внимательно, Эмма, но мы не можем пережевывать эту жвачку целый день. Если я немедленно не поем и не займусь делом, то Гарретсоны смогут на досуге обшарить все наши пастбища и угнать скот до последнего теленка. У Слейда тоже есть дела поважнее, чем стоять тут и шлепать губами в свое оправдание.Уин жестом отпустил надсмотрщика, и тот вышел, не забыв поклоном попрощаться с Эммой.– А ты пойди к себе и хорошенько отдохни. Ночь выдалась нелегкая для каждого из нас, выспись хорошенько за нас обоих. И впредь я не желаю слышать глупостей.Глупостей? Эмма молча приняла поцелуй в лоб и уставилась в спину уходящему отцу. Он все равно что сказал ей: «Прекрати этот детский лепет и отправляйся к своим плюшевым мишкам и куклам, а остальное предоставь нам, взрослым». Даже в детстве он не обращался с ней так пренебрежительно.Девушка вдруг почувствовала себя бесконечно усталой, одинокой, никем не понятой. Пока она поднималась по лестнице в свою комнату, усталость обволакивала ее все больше, словно медленно действующий яд.Не раздеваясь, Эмма бросилась на кровать. За окном раздавалась песня жаворонка, но в доме царила тишина.Непрошеные воспоминания вторглись в ее мысли. Она снова увидела лицо Такера – в синяках и кровоподтеках, самое дорогое мужское лицо в мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99