Да, в этом деле о подстраховке приходится только мечтать. И отступить при случае некуда. И никаких друзей вокруг. И всю оставшуюся жизнь придется думать только об атаке или об отступлении. Он поставил стакан на стол и взглянул в сторону входной двери. Может, просто уйти отсюда к чертовой матери да затеряться навеки?Римо с усилием отвел глаза от двери. Ладно, прочтем газету целиком: от первой строки до последней, а потом, если никто так и не придет, поедем в Нью-Джерси и посмотрим, чего на самом деле стоят этот Фелтон и его шеф, Максвелл.Римо углубился в чтение. Но слова теряли смысл, на каждом параграфе он сбивался, забывал прочитанное и начинал все сначала. Он с трудом добрался до конца передовицы, и тут кто-то выхватил у него из рук газету.– Ну сколько можно читать газету?Это была Цинтия, в юбке и блузке, с широкой улыбкой на лице. Смятую газету она бросила на поднос проходившего официанта, который злобно покосился на девушку, на что она, впрочем, не обратила ни малейшего внимания.Цинтия подсела к столу, плюхнула на него два каких-то тома и заявила:– Я умираю с голода!– Ешь, – ответил Римо.Цинтия заглянула ему в лицо и в шутливом изумлении откинула назад голову.– Первый раз встречаю человека, который так рад встрече со мной. У вас такая улыбка, как будто я только что пообещала вам сто лет здоровой, счастливой жизни.Римо кивнул, передал ей меню и откинулся на спинку стула.Утонченная воспитанница Бриарклиффа, с душой, требующей исключительно эстетических наслаждений, выпила большой стакан апельсинового сока, съела внушительную отбивную с жареным картофелем, шоколадное мороженое и запила все это двумя стаканами молока с двумя булочками с корицей…Римо заказал себе рис.– Странная диета! – удивилась Цинтия. – Вы увлекаетесь дзен-буддизмом?– Нет, просто привык мало есть.– Здорово! – Приступив к последней булочке, Цинтия решила, что настало время для беседы. – Мне кажется, ваша статья должна быть о сексе.– Это еще почему?– Потому что секс – это сама жизнь. Секс – единственная реальность. Секс – это без обмана.– О, – прокомментировал Римо.– Секс – основа жизни. – Цинтия наклонилась вперед, размахивая булочкой как ручной гранатой. – Вот почему они стараются уничтожить секс, придать ему ложный смысл.– Кто «они»?– Властные структуры. Правительство и другие фашисты. Пропагандируют всю эту бессмыслицу о любви и сексе. А любовь-то к сексу не имеет никакого отношения! Брак – фарс, который внедряют в сознание масс властные структуры.– Ага, «они»?– Вот, вы меня понимаете, «они».Цинтия впилась зубами в булочку.– Они дошли до того, что пытаются вдолбить людям, что секс необходим для воспроизводства народонаселения. Но, слава Богу, эта их теория становится все менее популярной. Секс – это секс, и ничего больше. – Она вытерла рот салфеткой. – Секс – наиболее фундаментальное ощущение человека, как вы считаете?Римо кивнул в знак согласия и добавил:– А секс в браке – самое фундаментальное.– Бред!– Что?– Дерьмо, – повторила девушка будничным тоном, – брак – это настоящее дерьмо, вокруг него одно вранье и ничего больше.– А ты не собираешься замуж?– Для чего?– Для фундаментальности ощущений.– Перестаньте говорить ерунду.– А как к этому относится твой отец? Он разве не порадуется замужеству дочери?– Почему вы спрашиваете о моем отце, а не о матери? – быстро спросила Цинтия ледяным тоном.«Нельзя медлить, надо что-то отвечать, неважно что,» – пронеслось в голове Римо.– Потому что я не могу себе представить, что она действительно существует. Если – да, то она должна быть женщиной. А в мире есть только одна женщина – ты. Я люблю тебя. – Римо нежно сжал в руках ладони Цинтии.Ход был довольно рискованным и не очень надежным, но он сработал. На щеках девушки вспыхнул румянец, она опустила глаза.– Это довольно неожиданно, а?Она как-то с испугом обвела зал глазами, словно он был наполнен исключительно агентами, следящими за ее любовной жизнью.– Я, право, не знаю, что сказать…– Скажи: «Пойдем погуляем!»Еле слышно Цинтия промолвила:– Пойдем погуляем!Римо выпустил ее руки. Прогулка оказалась полезной. Цинтия разговорилась и уже не могла остановиться. Ее рассказ постоянно сбивался на отца, его занятия и образ жизни.– Не знаю точно, что он делает с ценными бумагами, но зарабатывает он очень много. Ты, Римо не думаешь о деньгах. Вот что мне в тебе очень нравится.– По-моему, похвалы заслуживает твой отец. Представь себе, как трудно удержаться от соблазнов, когда у тебя столько денег, когда можно стать богатым плейбоем, путешествовать, транжирить деньги…– Нет, папочка не такой! Он сидит безвылазно дома, как будто его пугает окружающий мир – жестокий и злой.Римо не стал возражать. В воздухе еле заметно пахло жареным кофе. Осенний холодок забирался под пиджак. Полуденное солнце светило, но не давало тепла.Неподалеку какой-то высокий и плотный человек разглядывал витрину. За время прогулки он уже дважды проходил мимо Римо и Цинтии.Римо потянул Цинтию за руку.– Пойдем-ка туда.Они прошли четыре квартала, и за это время Римо узнал, что дома Цинтия бывала редко, что о своей матери она ничего не знает, и что дорогой папочка чересчур мягок со слугами. Еще Римо точно узнал, что за ними следят.Так они прогуливались и беседовали. Тесно прижавшись друг к другу, они гуляли под осенними деревьями, сидели на камнях и говорили о жизни и любви. Когда стало совсем темно и холодно, они вернулись в отель, в номер Римо.– Что ты хочешь на ужин? – спросил Римо.Цинтия покрутила ручки телевизора и удобно устроилась в кресле.– Бифштекс с кровью и пиво.– Хорошо, – сказал Римо и снял трубку внутреннего телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53