Большую часть ниш
занимали изображения людей, малознакомых или вообще незнакомых
Слоту, а также небольшие скульптуры, бюсты, пряди волос,
полуистлевшие пергаменты, страницы древних книг и даже восковые
фигурки размером с человеческую кисть, выполненные с редким
мастерством и изяществом. Все они находились в более чем
странных сочетаниях друг с другом и с предметами темного
варварского культа, о котором Люгер знал только понаслышке. Они
внушали ему необъяснимый трепет. Он с отвращением разглядывал
их, чувствуя, что прикоснулся к вещам, среди которых уже
бессилен его разум, а в игру вступают суеверия и магия самого
черного свойства.
Он видел внутренности каких-то животных и, может быть, не только
животных, засушенные птичьи лапки, пятипалые кисти рук, рыбьи
кости, зеркала, неуловимо искажавшие отражения, мертвых змей,
плававших в маслянистой жидкости, эфемерные изображения из
черной смолы и волос, магические фигуры, выложенные из
человеческих зубов и ногтей... Он взял в руки одну из восковых
фигурок, в глаза которой были воткнуты две острые рыбьи кости, и
принялся внимательно рассматривать ее со всех сторон. На спине
фигурки имелся какой-то оттиск, сделанный, может быть, нагретой
печаткой. Приглядевшись, Люгер узнал миниатюрное изображение
волчьей головы.
Догадка вспыхнула в его мозгу, как молния, но после наступил еще
больший мрак. Без сомнения, его окружали предметы земмурского
культа Гангары, но это было настолько невероятно и чудовищно,
что он поначалу счел увиденное всего лишь гигантской
мистификацией. Магическая лаборатория оборотней в самом центре
валидийского кладбища,- это разрушало все его представления о
дозволенном и возможном... Люгер ошеломленно бродил от ниши к
нише, пока, наконец, не убедился в том, что ему придется
свыкнуться с изменившейся реальностью.
Теперь ему казалось самым важным найти здесь свое собственное
изображение и он вскоре наткнулся на него в одной из дальних
ниш. Это был небольшой портрет, написанный маслом на холсте.
Люгер узнал себя в отрочестве; на нем был боевой костюм
традиционных цветов его рода, но Слот не мог припомнить случая,
чтобы он когда-либо позировал для этого портрета. Тем не менее,
он взирал на портрет с большим облегчением, потому что восковые
фигурки внушали ему леденящий ужас.
Перед портретом лежала таинственным образом мумифицированная
человеческая кисть, темная и ссохшаяся до детских размеров.
Впрочем, это были только его догадки. Преодолевая отвращение, он
осторожно взял кисть в свою руку, опасаясь, что она рассыпется в
пыль при его прикосновении. Однако, дьявольский предмет оказался
прочным и даже упругим, словно живая плоть. Люгер перевернул
кисть ладонью вверх и от неожиданности чуть не выронил ее из
рук. Рисунок немногочисленных линий на темно-коричневой ладони в
точности повторял рисунок линий на его собственной правой руке,
но, самое главное,- на ней тоже был зловещий знак, предвещавший
Люгеру насильственную смерть в возрасте тридцати пяти лет...
Стервятник стоял, пытаясь справиться с тошнотворной волной
страха, накатившей на него, и некоторое время колебался. Затем
он положил кисть на место и срезал холст с подрамника. При
ближайшем рассмотрении оказалось, что портрет покрыт тонкой
вязью линий из смолы и пепельно-серых волос, наложенных на
изображение. Несомненно, это были его собственные волосы... или
волосы его отца. Мысль об отце пришла ему в голову не случайно,
но пока что-то мешало Слоту связать воедино предметы в
усыпальнице Гадамеса, Сегейлу, оборотней из Серой Стаи,
таинственную смерть старшего Люгера и исчезновение его тела,
ночного сторожа и неведомых служителей культа Гангары,
распостранивших свое кошмарное влияние на многих жителей
королевства.
С помощью стилета Люгер счистил с портрета волосы и смолу,
свернул холст в трубку и спрятал его в кармане рубашки, надетой
поверх защитного жилета.
Вопрос о том, зачем Шаркаду понадобилось заманивать Стервятника
в усыпальницу, был праздным и Слот отложил его решение до лучших
времен, хотя сильно сомневался в том, что они наступят. Теперь у
него было много времени - до тех пор, пока его не убьют жажда,
голод... или хозяева склепа. С этими невеселыми мыслями он
продолжал бродить по гробнице, изредка прислушиваясь к
завываниям Газеуса, доносившимся снаружи...
Сегейла, бегло осмотрев усыпальницу, бессильно опустилась на пол
возле одного из саркофагов и апатично наблюдала за Люгером. Слот
избегал встречаться с нею взглядом. Впрочем, созерцание здешних
достопримечательностей настолько захватило его, что вскоре он
забыл даже о безвыходном положении, в котором находился. Он
прикоснулся к весьма щекотливым тайнам,- это ему подсказывал
инстинкт человека, искушенного в разного рода интригах и
авантюрах...
Люгер понимал, что другого такого случая у него может и не быть,
поэтому старался запомнить как можно больше, одновременно
проясняя для себя некоторые темные страницы истории королевства.
Прежде всего, он припомнил, что Галит Гадамес, именем которого
Шаркад, очевидно, и называл усыпальницу, был министром при
королеве Сомар, а затем - генералом ордена Святого Шуремии в
Адоле. Отсюда могла тянуться первая нить, связывавшая Галита и
род Люгеров. Дело в том, что сейчас генералом ордена был Алфиос,
старинный друг отца Слота, когда-то обучавший Стервятника магии
и боевому искусству. Поясной портрет, на котором Алфиос был
изображен в генеральской мантии, также имелся здесь - в
обрамлении венка из черных и фиолетовых цветов, испускавших
удушливый аромат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21