— Или не обнаружишь. Дверь незаметно вскрыть сможете?— Сможем, замки знакомые, — заверил Михаил.— А соседи? — зачем-то спросил Никольский. Ну не мог он не проконтролировать подчиненного, хотя и знал: Лепилов — опер более чем грамотный.— Одни шумно гуляют, других вообще нет, — с готовностью доложил Миша.— Тогда действуйте, — приказал наконец Никольский. — Как осмотритесь, сразу позвони. Только свет не вздумайте включать!— О господи! — возмутился наконец и Лепилов, вешая трубку.— Хороший у тебя парень Лепилов, — сказал просто так Котов.— Угу, — согласился Никольский, глядя на шахматную доску. — А я ладьей закроюсь.— Думаешь, спасешься? — хихикнул Котов.— Не только спасусь, но и атаковать буду, — заверил Сергей. — Куда теперь ты своего ферзя денешь?— Не хвались идучи на рать… — Котов размышлял. Вдруг встрепенулся. — Да, кстати. Мне сообщили сведения о мокрых висяках с голубыми.— Что ж ты молчал?! — едва не заорал Никольский.— Все не по делу вроде бы… — с сомнением сказал Котов. — Два глиномеса, задушенных удавкой…— У него тогда пистолета не было! — азартно воскликнул Сергей.— Считаешь, он? — спросил Слава.— Почти не сомневаюсь. Яростная вера сестры в то, что он убил Андрианова, возникла не на пустом месте! — убежденно заявил майор. — Она, видимо, давно его подозревала.— Уж очень свиреп для пидора… — вновь засомневался Слава.— Задницей он только заманивал денежных глиномесов. Он не пидор, он тварь. — Никольский посмотрел на часы. — Конец второго акта.— Какого еще акта? — удивился Котов.— Я на сегодня в театр приглашен. Теперь Анюта мне башку отвинтит… — с наигранной тоской и затаенной гордостью сообщил Сергей.— Дела! — еще раз удивился Котов. — Ишь как у тебя серьезно!Никольский не успел отреагировать — зазвонил телефон.— Лепилов? — спросил Никольский.— Мы в квартире, — Лепилов замолк, ожидая следующего вопроса.— Он туда придет? — поинтересовался майор.— Да, твердое да, Сергей Васильевич! — заверил Миша радостно. — В комнате две сумки, в которых все для дальнего и длительного путешествия.— Соображения, — предельно кратко спросил начальник.— Мы в засаде до упора. С голода не помрем и от жажды тоже. Втроем мы возьмем его… — Лепилов прыснул и добавил голосом Папанова: — Без шума и пыли.— Не кривляйся, — велел Сергей строго. — Клягин на пределе. Или уже в беспределе. Вас подстраховать?— Нас трое, Сергей Васильевич, — устало сказал Миша, как малому ребенку. — Не надо, только толкаться будем.— Разговор — шепотом. Разуйтесь и ходите на цыпочках, — опять начал было Никольский.— Шеф! — укоряя, перебил Лепилов.Сергей понял, мысленно сам посмеялся над собой.— Чуть что — звони немедленно! — Никольский положил трубку. — Ну нам и ночка предстоит!— Не нам, а вам. Я — начальник. Я спать пойду, — Котов встал, потянулся.— Сдаешь партию? — съехидничал Сергей.— Партия будет доиграна завтра, — Котов приблизился к дверям. — От Шевелева ничего нет?— Пока нет, — ответил Никольский.— Плакали наши пять тысяч… — вздохнул Слава.
В серой полумгле рассвета Вешняков, мягко ступая босыми ногами, отошел от входной двери и приблизился к комнатному окну.— Тебе кто разрешил пост покинуть? — просвистел шепотом Лепилов. Он полулежал в кресле. А Климов дрых на кушетке.— Все, — сказал Вешняков, тоже шипя. — Он до семи не объявится. Теперь только за компанию с теми, кто на работу торопится. Мое время закончилось. Буди Жорку.Лепилов посмотрел на часы — было ровно четыре. Он осторожно положил ладонь на острое плечо Климова, который, отвернувшись к стене, тихо спал.— А? Что? — на испуганном выдохе вскинулся плохо соображавший Климов.— Тихо, Жора, — по-матерински успокоил его Лепилов. — Твоя смена.— А-а-а, — с трудом понял свою задачу Климов и, скинув ноги, сел на кушетке.— Ты придиванный коврик захвати, — посоветовал Вешняков. — Из-под дверей сквозняком тянет, ноги сильно мерзнут.Климов, прихватив коврик, направился к дверям.— Спи, — с завистью приказал Лепилов. Вешняков опрокинулся спиной на кушетку, вытянул ноги и заворчал недовольно:— Заснешь тут, — и помечтал: — Сейчас бы сто пятьдесят в два глотка и супчику горячего!— Заткнись, — мечтательно протянул Лепилов. Сто пятьдесят и горячий супчик пленили и его воображение.— Эх, ты, — Вешняков зевнул. — А Владимир Ильич Ленин что говорил? Надо мечтать.— Он этого не говорил. Он говорил, что из всех искусств для нас важнейшим является кино.
Тот самый, дивный город на воде уже проснулся. Прошли по главной улице к пристани служащие порта; рабочие — к консервному заводу, мелкие чиновники расползлись по многочисленным конторам районной власти.Музей открывался в одиннадцать. В половине двенадцатого Иван Степанович Коломиец, сняв пломбу с парадных дверей, открыл их массивным ключом.Без двадцати пять с черного хода, который караулил бутафорский сторож-дед, в музей деловито прошагали двое краснопиджачников. Правда пиджаки их посерели от пыли.Незаметно доведший их до места работы Шевелев развернулся и прогулочным шагом добрался до гостиницы, где на тротуаре у подъезда притулилась «Ока». Он все уже подготовил к отъезду, и «Ока» резво побежала из плавучего городка. На шоссе Шевелев дал скорость: машин там пока почти не наблюдалось. Только один раз «Оке» пришлось принять на обочину: навстречу пронеслись, уверенно занимая середину проезжей части, темно-синий «Мерседес» и бежевый шестидверный «Линкольн».…На переговорном телефонном пункте города Торжка Шевелев зашел в кабину и, дождавшись соединения, доложил:— Оба работают в городском музее, Валентин Поливанов — экскурсоводом, а Олег Дьячков — плотником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98