Они меня испугаются и не поверят. Ты им передашь мои слова. Они тебе поверят и испугаются.— Сергей Васильевич, зачем всех-то трепать? — выступила с рационализаторским предложением Люська. — С этим козлом Костей — прости меня, Господи, о покойниках плохо не говорят, — хороводились Олька с Машкой. Сейчас я с ними в коридоре поговорю и пришлю к вам. Лады?Первой в кабинет явилась Оля. Она присела на краешек стула и захлопала накладными ресницами, изображая святую невинность.— Оля, тебе Люська передала мои слова? — сурово спросил Сергей.— Передала, — будто бы испуганно подтвердила шлюха.— Тогда сразу и без затей: ты с Машкой была ближе всех к нему. С кем он вас знакомил?Никольский спрашивал быстро, стараясь сбить девчонку с толку и заставить говорить правду. Но сбить с толку проститутку было непросто.— Да ни с кем, — махнула она рукой. — Он нас и в ресторан водить стеснялся, боялся кентов своих встретить. Возил к себе на хату…— К себе — в Козицкий, что ли? — уточнил Никольский.— Да нет, на свою хату. — Похоже, она не врала.— В Черемушки? — гадал Сергей.— В какие еще Черемушки? — слегка возмутилась шлюха. — У него на Спиридоновке личная хата. В генеральском доме. Четыре комнаты, обставлено шикарно. Стереосистема, телевизор-киноэкран, компьютер с играми.— А на эту квартиру при вас никто не заходил? — продолжал допрос Сергей.— При нас никто, — пожала плечами девушка.— Спасибо, Оля, иди, — разрешил майор.Оля ушла. Подполковник ФСБ понял: улов его милицейского коллеги невелик.— Небогато… — прокомментировал он.— Как сказать. Все-таки еще одна квартира, — Никольский поднял трубку. — Лепилов, неси все изъятое у Кузьмина. А впрочем, не все. Ключи — все, какие есть.Вскоре с десяток ключей рядком легли на стол Никольского.— Так, — сказал Сергей, — будем угадывать.— А что угадывать? — Лепилов сдвинул в сторону три ключа. — Эти три от квартиры в Козицком. Вот этот — от сейфа, — сдвинул он четвертый ключ. — Эти два — явно от малогабаритной в Черемушках. Родные, еще советские. А вот эти, скорее всего, вас и интересуют, Сергей Васильевич. Три — от квартиры после евроремонта, четвертый — от почтового ящика. К ним вот эта хреновина для кодового замка.— Во какие парни у меня! — обратился к фээсбэшнику Никольский и добавил уже серьезно, чтобы хваленый кадр не особо зазнавался: — Миша, бери эту блондиночку Олю из коридора — и на Спиридоновку. Она тебе дом и квартиру укажет. Ничего не предпринимай, осторожно осмотрись, и все.— Когда? — спросил Лепилов.— Прямо сейчас.— Бу сделано! — гаркнул Лепилов и исчез.— А потом? — поинтересовался фээсбэшник.— А потом — скрытый шмон! — объявил Сергей.— Скрытый обыск, — поправил фээсбэшник.— Который произведут ваши ребята, — дипломатично подольстился к подполковнику Никольский. — Мои скрытно не могут.
Специалисты по тайному шмону вершили свои дела, а Никольский гулял по квартире. Она и впрямь была шикарна: гостиная в красном дереве, двухкомнатная спальня в резном орехе, кабинет в карельской березе, зимний садик в буйной зелени, ванная комната на отшибе и еще отдельный сортир при прихожей. Никольский зашел в сортир. Суетно и неряшливо жил в этой роскоши Костя Кузьмин. Грязный кафельный пол, нечищеный, с желтыми подтеками унитаз, рваная газета заткнута в пустую вертушку для пипифакса…— Что у вас? — поинтересовался Сергей у подполковника.— В общем, ничего увлекательного, — честно признался подполковник. Они сидели в кабинете в шикарных креслах. — Пожалуй, только вот, — подполковник кивнул на компьютерный столик. — Машинка-то на ключе. А нам девица что-то про игры говорила.— Только и всего, — то ли осудил, то ли огорчился Никольский, демонстрируя аккуратный обрывок сортирной газеты.— Что это? — спросил подполковник.— Обрывок газеты «Спорт-экспресс», которую я нашел в сортире. За вчерашнее число газетка.Подполковник присвистнул, по-расейски почесал затылок и констатировал удовлетворенно:— Вот это горячие пироги.
В дежурной части Никольского ждал цыганский барон с двумя своими придворными дамами. Но диалога не случилось: занятый майор был столь стремителен, что барон успел произнести только:— Начальник!Уже сверху донесся голос невидимого Никольского:— Завтра, завтра поговорим.Барон с горестным укором глянул на Паршикова и пошел к выходу.— Не хотите понять боль цыганского сердца! Не любите вы цыган! — пылко воскликнул он.Придворные дамы горестно зарыдали, взметнули вверх руки в широких рукавах.— А за что нам тебя любить? — усмехнулся Паршиков.— Ха са эм! — торжественно произнес барон.— Что он сказал? — спросила любознательная артистка Анюта, проскользнув в дверь мимо цыган, и заглянула в окошко дежурки.— Бог, мол, защищает цыган и, следовательно, нас за них обидит, — охотно перевел Паршиков.— Я могу видеть Сергея Васильевича? — приступила к деду удовлетворенная переводом Анюта.— Он у себя, — косвенно разрешил свидание Паршиков. Анюта направилась к лестнице. Барон обиженно смотрел ей вслед. Паршиков взял трубку. — Сергей Васильевич, к вам Анна Сергеевна Варламова.— Всем к нему можно, а мне нельзя! — возмутился барон.— Свидетельница по особо важному делу, — пояснил ему Паршиков.
Свидетельница открыла дверь кабинета. Никольский осуществлял общее руководство по телефону:— Да. Да. И группу захвата на всякий случай. — Он положил трубку, поднял глаза.— Я на минутку, — предупредила Анюта. Никольский глянул на часы.— Можно и на пять. Здравствуйте, Аня.— Вот спасибо! — восторженно поблагодарила Анюта и добавила неожиданным басом, — уважил. Широкий ты человек, Сергей.Хозяин кабинета слегка ошалел, но взял себя в руки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98