Просто я не смог свыкнуться с мыслью, что ты будешь
мерзнуть, а последние твои слова были о том, чтобы тебя
похоронили в земле. И ты всегда накладывала вокруг глаз зеленые
тени. Приближалась ко мне, шелестя шелковым платьем и по звуку
казалось, будто внутри у тебя пустота. Прислушивалась глазами.
А в первый день на море я не позволил тебе потратить два
доллара на шезлонг. Теперь-то я бы позволил. Теперь я бы все
тебе позволил. Элен, ты могла бы взять два шезлонга или три, я
бы ничего не сказал. Дело же не в деньгах. Я не хотел, чтобы ты
простудилась, потому что вид у тебя был такой нездоровый, ты бы
там закоченела, никто же не знал, до чего ты больна. Вот я и
выдернул полотенце. Выдрал его у тебя прямо из рук, когда ты
сказала, что не прочь потратить два доллара. Не в деньгах дело,
я бы порвал эти два доллара прямо здесь, на платформе. Нет,
господи, все же в деньгах. И я тебя потерял.
Голова никнет. Побелевшей костяшкой тру кожу под глазом.
Мужчина делает шаг в мою сторону.
-- Эй, приятель, с тобой все в порядке.
-- Да, все в порядке. Пыль попала в глаза.
-- О'кей, приятель, я просто на всякий случай.
Поезд, ревущий в туннеле. Вымахивает на станцию. Что-то
свиристит под полом вагона. Дверь с урчанием закрывается. Потом
вверх, наружу, пересекая каждую авеню, когда краснеет свет и
машины, скользя, застывают. И все так ново вокруг и так старо.
Давно, еще в юности, прогуливаясь здесь, я услышал, как
автомобиль заверещал и сбил мальчишку. Видел его плечо в белой
рубашке. И задавался вопросом, может быть, люди соберутся
вокруг него, чтобы ему было теплее, а не сбегут, как я.
Там, дальше, где улица опускается вниз, эстакада с поездом
на ней, высокие здания и река. Уже близко. Вот здесь. Двойные
занавешенные двери, две елочки по сторонам. Толкаю, вхожу.
Господи, разве тебе здесь место. Холл с мягким ковром,
впечатление роскоши. Теплый зеленый свет омывает стены. Все
здесь такое мягкое. Это неплохо. Вон открытая дверь. Она
поблескивает, я стучу. Мужские черные туфли и черные носки на
подвязках торчат из-под стола. Шевелятся и сияют. Передо мною
его рука.
-- Добрый вечер. Вы мистер Кристиан, не так ли.
-- Да.
-- Простите, что вынудил вас прийти. Я мистер Вайн,
садитесь, пожалуйста.
-- Спасибо.
-- Вы курите. Сигарету. Сигару.
-- Нет, спасибо.
-- Ну что же, устраивайтесь поудобнее. Нам нужно обсудить
лишь несколько мелочей. Человек из таможни, с которым вы
разговаривали, позвонил нам после того, как вы покинули пирс.
Очень любезно с его стороны, что же касается меня, то я
определенно сделаю все, что смогу, мистер Кристиан. Вот только
здесь распишитесь.
-- Спасибо.
-- Я не просто человек, который работает в этом бизнесе.
Для меня он очень многое значит, и если я могу кому-то чем-то
помочь, я делаю это с радостью. Имейте это в виду.
-- Вы очень любезны.
-- Выше себя, конечно, не прыгнешь, мистер Кристиан. Но мы
стараемся проникнуться скорбью клиента. Я договорился о
похоронах в Зеленом Доле. Вы Нью-Йорк знаете.
-- Да, я здесь родился.
-- Ну, значит, и Зеленый Дол вам известен. Одно из
красивейших кладбищ мира, всегда приятно его навещать. Моя жена
тоже там похоронена, так что я знаю, это место, где царит
покой. Мы понимаем, что значит скорбь, мистер Кристиан. Я
возьму на себя заботы обо всех мелочах, вы сможете потом
поговорить с моими сотрудниками. Все будет происходить под моим
личным руководством. Мы подготовим похороны к тому сроку, какой
вы укажете.
-- Нельзя ли сделать все завтра утром.
-- Да. Но достаточно ли времени даст это скорбящим.
Извещение появится только в завтрашней "Дейли Ньюс", у них
будет всего лишь пара часов, чтобы добраться сюда.
-- Я буду единственным скорбящим.
-- Понимаю.
-- Никто не знал, что мы приезжаем в Нью-Йорк.
-- Я могу отвести вам маленький покой, прямо за
вестибюлем.
-- Всего на несколько минут. Я хочу, чтобы церемония была
очень короткой.
-- Понимаю. Насчет цветов.
-- Я предпочел бы что-нибудь простое. Возможно, венок и на
нем "моей Элен".
-- Разумеется. Что-нибудь простое. Я сам позабочусь об
этом. Мы стараемся подружиться с печалью, мистер Кристиан. Так
легче ее познать. Что вы скажете о стекле. Оно прочнее всего.
-- Да, хорошо.
-- А где вы остановились.
-- Рядом с Музеем Естественной истории.
-- Приятное соседство. В этом здании многое наводит на
размышления. Мы пришлем за вами машину.
-- Мне придется отдельно ее оплатить.
-- Входит в стоимость похорон, мистер Кристиан. Когда вам
будет удобно -- девять тридцать, десять, назовите любое время.
-- Девять тридцать подходит.
-- Мистер Кристиан, вы не против того, чтобы немного
выпить перед уходом. Глоток шотландского.
-- Да, пожалуй. Вы ирландец, мистер Вайн.
-- Мать была ирландка. А отец немец.
Мистер Вайн, слегка подергивая головой и помаргивая,
пересекает мягкий канареечного цвета ковер. Сует опрятную белую
ладошку под ярко освещенную картину. Солнечный свет, сочащийся
сквозь горные сосны, и бронзовая табличка с названием "Под
зимним солнцем". Панели расходятся. Полки с бутылками,
стаканами и белой дверцей холодильника. Пьет, надо думать, как
рыба. Каждую ночь его выволакивают отсюда, точно труп. А мне не
хватает смелости сказать ему, что я вырос в Бронксе.
-- Содовой, мистер Кристиан.
-- Пожалуйста.
-- Как вы это произнесли. Всего одно слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21