Здесь все, как
вздрюченные, и все норовят деньгу с лету урвать. Что за жизнь.
Вертишься, вертишься, а потом уж и остановиться не можешь.
Кристиан складывает на коленях руки в белых перчатках.
Автомобили текут по шоссе. Вой проносящейся мимо полицейской
машины.
-- Слыхали, малый один за десять центов мать родную
угрохал. Люди, вроде меня, хочешь не хочешь, а вынуждены целый
день дуть молоко, чисто младенцы. Говорю вам, это преступление.
Из самого себя кишки выматывать. Жуть какая-то. В этом богом
проклятом городе от иностранцев не продохнешь. Думаешь, чего их
сюда навалило, в Европе им не сидится. Вы иностранец.
-- Нет.
-- А сошли бы за иностранца. По мне-то, мистер, все едино,
иностранец вы или нет. Моя мама сюда из Минска приехала.
Облака сереют, уходя на восток. Внизу вдоль берега
намерзает лед. Дымное красное слабое солнце.
Такси сворачивает с шоссе. Между опорами идущей поверху
улицы. Вон там можно выпить пива. Табуретки у стойки, опилки.
Грузчики с крюками. Как говорится, помалкивай, целее будешь. В
толпе безопасно. Протолкаться, орудуя локтями, туда, где вокруг
одни рукава и ладони, чтобы их пожимать и трясти.
-- О'кей, мистер, приехали. С вас пять зеленых.
Красновато-серый камень, его называют песчаником. Железная
ограда. За которой много лет назад жил богатей. Высокие
ступеньки. Первые пять долларов.
-- Вы позвоните хозяйке, мистер, а я затащу ваши чемоданы,
так не разбогатеешь, но уж больно вид у вас одинокий. Миссис
Гроц о вас позаботится. Она с приветом, да кто теперь без него.
Миссис Гроц, косоглазая, завернувшись в черное пальто с
воротником из черно-бурой лисицы, стоит в дверях.
-- Что вам здесь нужно, мистер.
-- Он в порядке, ма, только что из Европы, учился в
университете. У него просто нет друзей.
-- Друзья должны быть у всякого.
-- Откуда ты знаешь, может, он в них не нуждается.
-- Оттуда, чокнутый ты таксист, что дружба -- это все.
-- Вот и жена считает меня чокнутым, а детишки думают,
будто я господь бог.
-- Отправляйся домой, чокнутый таксист. Идите за мной,
мистер, у меня есть хорошая комната.
Волоку чемоданы вслед за крупной кормой, всползающей вверх
по лестнице. В луковое зловоние. И запах пыли.
-- Для меня, мистер, на лестницу влезть это труд. Все
приходится делать самой. После мужа. Упал и помер, как был, в
одних подштанниках. Прямо у меня на глазах. Такое потрясение.
Пошел свет выключать да ничком и рухнул. Я с тех пор нервная,
вся трясусь. Вот как мужья-то иногда мрут. А то думают, будто
они такие воспитанные, что тихо помирают в больнице.
Комната с высоко поднятыми красными шторами. Двойная
кровать вроде той, что я видел однажды в Вирджинии, когда вышел
гулять на улицу и забрался в стоявший под жарким солнцем
фургон. Всегда хотелось уметь запасаться на зиму теплом.
-- Четыре доллара пятьдесят за ночь или двадцать в неделю.
Видите, у меня тут радио, полки, газовая плита, горячая вода.
Радио громко не включайте.
-- Я вам дня через два скажу, надолго ли я задержусь.
-- Будем считать, до пятницы, а там уж решайте. Забавный у
вас говор, английский. В университете так выучились говорить.
-- Выучился немного.
-- Или может вы с таким выговором и родились.
-- Не знаю.
-- Давайте четыре доллара пятьдесят центов.
Вот ты
И купил себе
Бруклинский
Мост
2
Новый мир. Открываю, положив на постель, чемоданы. Включаю
обогреватель. Мимо еще одной мрачно окрашенной двери выхожу в
прихожую. Темным-темно. Только машины проплывают по улице,
словно лодки с цветными фонариками.
В ванной комнате, нахожу выключатель. На полу скомканное
зеленое полотенце. Поднимаю сиденье. Убедительная просьба ко
всем джентльменам. В детстве ты никогда сиденья не поднимал, и
мама говорила тебе: поднимай сиденье. Подбери полотенце.
Возвращаюсь. А на этой двери табличка под целлофаном. Все, что
мне остается теперь, это ждать, ждать и ждать. Должно пройти.
Ей никогда не приходилось укладываться и в чемодане у нее
полная каша. Я называл ее неряхой, почему ты не складываешь
одежду. Придется идти туда. В похоронное бюро. Умойся хотя бы.
И побыть-то с ней рядом некому. А я и сам переполнен смертью.
Надеюсь, мне удастся спустя столько лет найти туда дорогу. Во
сколько это мне обойдется. Вот так под конец оказаться в земле
среди множества посторонних людей.
Кристиан спускается по ступенькам на улицу. Серый твид
согревает спину. Белые перчатки на руках. Улица полна теней. И
запаркованных темных машин. А впереди по ходу старые стылые
пальцы деревьев. После такого обилия океана. Не знаю я, что мне
сказать этому человеку. Он, наверное, будет в черном. Дать ему,
что ли, на чай или сигару. Он может подумать, что я
недостаточно переживаю или не способен сосредоточиться на
мыслях о смерти.
Высокие серые окна музея. Вот и спуск в подземку. Все
вокруг жуют резинку. Турникет совсем как на скачках. Как
аккуратно входит монетка. Дзынь и там. Мог бы спуститься прямо
под поезд. Позволить ему с громом промчаться по мне. До чего
тут надо дотронуться, чтобы током убило. А как они догадаются,
что меня следует отвезти туда и положить рядом с Элен. Напиши
на чем-нибудь и сунь в бумажник. В случае моей смерти доставьте
меня в Погребальный дом Вайна и похороните вместе с Элен. До
того искромсало, что оставшиеся куски можно запихать в тот же
гроб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21