И этот город доживал свои последние часы. В стенах, окружавших его, зияли проломы. Стальной лязг битвы сменился шумом резни, в котором смешались и торжествующий рев победителей, и многоголосый плач побежденных. Дым занявшихся пожаров взвивался черными траурными столбами. Всадники, еще не остывшие от битвы, уже гнали к подножию холма, где у черного знамени расположилась ставка, толпы пленных.
Сначала Андрей решил, что видит Эллинэ, но, когда закованная в черную броню всадница сняла шлем, понял свою ошибку: по ее плечам рассыпалось красное золото длинных волос. Это была Илла. Совсем еще юная и прекрасная. Ее шосс нетерпеливо перебирал лапами, хищно раздувал ноздри и тихонько рычал, пугая лошадей стоявших рядом Верных. Зверю надоело стоять без дела, хотелось ветра атаки и крови врага. Но хозяйка сегодня, против обыкновения, не бросилась на нем в гущу боя. Она только наблюдала за отчаянной кавалерийской схваткой у главных ворот города и последовавшим общим штурмом.
Андрей не сразу узнал и Сархена: в пластинчатых латах, забрызганных кровью, от роскошного плюмажа на шлеме остались жалкие огрызки, но молодое лицо горит восторгом победы. Монгол осадил коня шагах в десяти от Иллы, спешился и бросился к ней. Упав на колени, он жадно впился губами в запыленный черный сапог.
– Мы победили, Госпожа! – Глаза Сархена горели обожанием, в голосе собачья преданность.
– Я вижу, Дагир. – Илла смотрела на своего воина с доброй улыбкой. – Встань!
– Что делать с этими, Госпожа? – Сархен указал на большую группу мужчин и женщин в богатых, но изодранных одеждах. – Это лучшие люди города и их семьи. Они все очень богаты, за них можно взять хороший выкуп.
Илла окинула толпу пленников равнодушным взглядом, на минуту задумалась.
– К чему нам выкуп, если мы собираемся взять всю их страну? – усмехнулась она. – Ты зря велел воинам брать пленников, нам надо спешить к столице, пока султан еще беспечно нежится в своем гареме. Дорог каждый час!
– Я понял, Госпожа! – На лицо Сархена набежала едва заметная тень.
Повернувшись к пленникам, он выхватил из ножен сверкнувший на солнце изогнутый меч. Без слов поняв своего командира, его воины также со свистящим лязгом обнажили клинки. В толпе обреченных громко заголосили женщины. Высокий старик с окладистой белой бородой, в разорванном синем халате, выступил вперед. Он высоко воздел руки, словно взывая к небу:
– Смилуйтесь, победители! Оставьте жизнь хотя бы детям и женщинам.
Сархен оглянулся на свою прекрасную хозяйку, та отрицательно покачала головой. Тогда монгол широко шагнул к старику и одним взмахом снес его голову. И началась бойня.
…Комков помотал головой. В висках медленно таяли ледяные иглы боли. Его мутило.
– Это было начало, – услышал он голос Великой Матери. – Только начало. В нескольких мирах его именем до сих пор пугают непослушных детей. А потом я доверила ему важное дело, которое он должен был сделать сам, без моего присмотра. Но он изменил мне и стал Отступником.
Сархен, задрав голову, смотрел на нее. Только теперь в его глазах была тоска.
– Я устал убивать, Госпожа. Устал быть кровавым псом, пожирающим всех без разбора, – сказал монгол.
– Не лги! – Великая Мать игриво погрозила ему пальчиком. – Не лги… Ты ослушался меня ради той смазливой девчонки. Ради пустышки, которая использовала тебя и выбросила. Ты помнишь тот день, когда я нашла тебя на невольничьем рынке, в рабском ошейнике? Помнишь?
Великая Мать провела рукою по лицу Сархена, и Андрей увидел, как на его щеке набухли кровью полосы, словно после удара лапой большой кошки.
– А помнишь, как визжала на костре та дрянь? Помнишь? Помнишь, как горели ее волосы? Она была Высокой и умирала долго, очень долго. Она предала тебя, предала всех, но ты все равно ползал у меня в ногах и умолял сохранить ей жизнь… Ты все еще жалеешь ее, Дагир?
– Нет, – выдавил из себя монгол.
– Вижу, время, проведенное «тенью», пошло тебе на пользу. – Великая Мать снова погладила Сархена по щеке.
И свежие царапины пропали без следа. Монгол поцеловал ее руку, награждающую то мукой, то исцелением.
– Научи этого щенка покорности и жестокости. Тому, чего ему не хватает, чтобы стать хорошим псом, – кивнула на Комкова Великая Мать.
– Да, Госпожа. – Сархен склонился к самому полу.
Великая Мать отвернулась и пошла к столику, стоявшему рядом с троном.
– Вы все еще здесь? – бросила она, взявшись за высокий бокал с вином.
Сархен махнул рукой Андрею, и они торопливо покинули Мраморный зал.
К Золотой они вышли ранним утром следующего дня. Над водой стелился туман, который ватным одеялом укрыл от взоров усталых людей противоположный берег. В камышах гортанно перекликались потревоженные приближением всадников утки.
– Ну, и где здесь брод? – спросил Сархен.
– А там он, – уверенно махнул рукой пограничник. – Вдоль берега пройдем выше по течению, там заброшенная деревушка. Это недалеко. Там, значит, брод и есть.
– А ты откуда про него знаешь? – Андрей со смутным беспокойством смотрел на Золотую.
Неподалеку от берега в клочьях тумана проступали торчавшие из воды сваи разрушенного моста.
– А родился я тут. В той самой деревне, – сообщил воин. – И рыбачили мы тут с отцом. Так что я эти места неплохо знаю.
– А мост при тебе был? – спросил Андрей.
– Нет, уже не было, – покачал головой пограничник. – Его еще в «Зимний марш» спалили. Золотая в тот год не замерзла, зима была снежной, но теплой. Думали так хоть ненадолго задержать кочевников.
– И что, получилось?
– Нет, Язук вообще тут не пошел, – сказал пограничник. – После того как Сальвейг пал, он двинулся с Большой ордой в сторону моря, встретил и разбил дружины Северных баронов, что шли на подмогу Пограничному корпусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123