Потом я подмигнул коню, потрепав
его по морде, а когда возмущенный жеребец оскалился -- сунул ему прямо в
огнедышащую пасть правый кулак. Собственно, мог и левый сунуть, но решил
не рисковать. Левые-то пальцы свои, а правые -- Коблановы! Пусть перчатки и
одинаковы...
Демон У, как и предполагалось, немедленно укусил меня за руку, и рука аль-
Мутанабби произвела на него неизгладимое впечатление. Особенно когда я
добавил ею же Демону по шее. Не то чтоб очень уж сильно, но весомо и обидно.
Демон У задумчиво всхрапнул, уважительно покосился на чешуйчатый кулак,
оглядел меня с ног до головы (вот когда я порадовался, что в доспехе!), еще раз
всхрапнул -- и я вскочил в седло со всей ловкостью, на которую был способен.
Конь заплясал подо мной, обалдевший конюх отскочил в сторону, но я слегка
натянул поводья -- и Демон У, к моему глубокому удивлению, тут же
успокоился. Тогда я несильно повел коленьями -- и жеребец уверенной рысью
направился в обход пруда.
Норов норовом, а вышколен Демон был замечательно.
Положительно, он начинал мне нравиться.
Как и я -- ему. Зубы целы остались, вот пусть и радуется...
Привратник распахнул передо мной ворота, я улыбнулся ему и топору Ляо --
последний оставил мою улыбку без внимания -- и отправился на званую
прогулку.
3.
Когда я подскакал к воротам двора, услужливо распахнутым передо мной
стражниками, Юнъэр Мэйланьская уже ехала ко мне навстречу. Ее белая
лошадь была, по-моему, Сандуанской породы -- после укрощения Демона мои
куцые знания конских статей так и норовили вылезти наружу -- а сама госпожа
Юнъэр облачилась в атласные шаровары цвета заката, остроносые туфельки,
расшитые бисером, и длиннополый фиолетовый халат с изображениями
голенастых рубиновоглазых раконов.
Сегодня правительница выглядела совсем не так, как на незабвенном
празднестве, и пусть образ Чин в костюме для верховой езды был довольно
свеж в моей памяти, но я не мог не отметить редкую соблазнительность вдовой
госпожи Юнъэр.
Ну что, отметил?
Отметил.
Как ты думаешь, Чэн-дурак, она этого не знает?
Разумеется, знает.
Ну и?..
Ну и не и.
... Спустя несколько минут мы чинно, по-семейному (о все ады Хракуташа!)
ехали рука об руку прочь от дворца. Юнъэр мило улыбалась мне, воркуя о чем-
то до невозможности светском, но я сразу понял, что она расстроена.
-- Куда мы направляемся, благородная госпожа? -- осведомился я с
беззаботностью, стоившей мне седых волос.
Юнъэр махнула рукой куда-то в сторону восточной части города, где я еще не
бывал. Впрочем, а где я бывал?!.
В молчании -- после моего вопроса она больше не заговорила -- мы проехали
несколько кварталов; встреченные горожане почтительно кланялись нам, но не
более того... и наконец я не выдержал.
-- Простите мою назойливость, благородная госпожа, но сегодня мы явно в
плохом настроении. Потому позвольте спросить вас: что могло огорчить
правительницу процветающего Мэйланя в столь прекрасное утро?
Я попридержал Демона У, чтобы случайно не опередить белую кобылу Юнъэр.
-- Вы, Высший Чэн,-- коротко ответила Юнъэр Мэйланьская и посмотрела
прямо в глаза.
Клянусь священным водоемом Шулмы, она умела заглядывать так глубоко
(несмотря на лечение Обломка), что мне стало неловко -- совершенно
непонятно, с чего бы?!
-- Я? В чем же я провинился, милостивая госпожа?! Вы только намекните мне --
и я мигом заглажу мою вину!
-- Попробуйте догадаться сами,-- она слегка улыбнулась.
Эта тень улыбки свидетельствовала о том, что малую часть своей таинственной
вины я, похоже, успел загладить -- и я вздохнул с некоторым облегчением.
-- Еще раз прошу простить вашего покорного слугу за его недогадливость -- но
все же я не в силах понять...
-- Весь Мэйлань уже недели три твердит о нашей помолвке и будущей свадьбе,
эмир Кабирский Дауд Абу-Салим прислал поздравление с вестовым соколом,
которому нет цены ни в кабирских динарах, ни мэйланьских лянах,-- она
говорила потупившись, но с очаровательной твердостью.-- Я слышу об этом
ото всех, кроме вас, Высший Чэн! Я понимаю -- политика не всегда в ладах с
сердцем -- но мне хотелось бы все же выслушать вас, как наследного вана
Мэйланя и просто как Чэна Анкора, и в случае чего прекратить все эти
досужие разговоры и... и...
Я невольно повторил жест Коблана, хлопнув себя ладонью по лбу. Раздался
звон. Юнъэр восхитительно посмотрела на меня, а я чуть не выругался,
вспомнив про латуную перчатку и шлем под тюрбаном.
Вот чего она ждет от меня! Официального предложения или прямого отказа от
всех этих помолвок и свадеб!.. Юнъэр, конечно, женщина настойчивая и
целеустремленная, но такие вещи первым должен говорить мужчина -- а я
молчу...
И буду молчать. Или почти молчать.
-- Я хочу, благородная госпожа Юнъэр...
-- Можно просто Юнъэр. Или -- Юн.
Юн -- это по-мэйланьски "весна". Весна...
А сейчас -- начало осени!
-- Ну хорошо... Юнъэр. Просто я хочу разъяснить создавшееся положение.
(Ишь, слова-то какие выискиваю!) Не то чтобы я был против нашей свадьбы
(так против я или не против?!)... и я понимаю, что... (а что я, собственно,
понимаю?!), но у меня в Кабире осталась невеста, или почти невеста, и
вообще...
-- Так вот что сдерживало тебя! -- просияла Юнъэр (можно просто Юн).-- Но по
законам эмирата у мужчин может быть четыре жены! Или ты исповедуешь
Хайракамскую ересь?
-- Ни в коем случае,-- возразил я понятия не имея про эту самую ересь, но уже не
любя ее всем сердцем.
-- Или, может быть, ты тайный дейлемский жрец-евнух?
-- Я?!
Еще минута -- и она узнала бы, какой я евнух!..
-- Тогда все в порядке! И я не стану возражать, чтобы она -- твоя почти невеста
-- стала твоей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169