— Разумеется, это естественный порядок вещей, — сказал Вопрос Первый. — Когда-нибудь, когда мы получше научимся общаться, вы обязательно должны мне объяснить, почему вы вообще решили жить в дырах.— А откуда ваш народ взялся?Ответу Вопроса Первого предшествовала необычно долгая пауза.— Мы не знаем, — сказал он. — Нам раньше не приходило в голову об этом задумываться. Может, мы тоже вначале жили в дырах и сумели из них вырваться?— А какие еще могут быть варианты? — отозвался Джим.— Ну, мы могли просто вдруг возникнуть... нет, это смешно, — сказал Вопрос Первый задумчиво. — Нет, — сказал он, явно обращаясь к кому-то еще помимо Джима и Мэри, — я не верю, что мы существовали до возникновения вселенной, а тем более создали ее. Конечно, мы могли создать ее — пока неизвестны факты, любая гипотеза возможна, — но большинство из нас в это не верят.— Большую часть времени ты говорить от своего лица, а потом вдруг начинаешь говорить за всех, или по крайней мере за всех, кто находится здесь, — сказал Джим. — Ты просто гадаешь, что они чувствуют по этому поводу, или ты и правда знаешь?— Нет, конечно, я не гадал, — ответил Вопрос Первый. — Согласие и несогласие очевидны, разве вы сами этого не чувствуете?— Обычно мы передаем согласие или несогласие не с помощью ощущений, особенно когда мы в наших дырах, — сказал Джим.— Странно, сейчас, когда ты сказал «дыра», это было в более широком значении, — заметил Вопрос Первый.— Я и сказал «дыра», а не одно из наших слов, которые вы слышите как «дыра», — ответил Джим. — Я учусь у вас.— Как это чудесно для вас!— Незачем так восхищаться, — смущенно сказал Джим. — Учение — естественный процесс для любого мыслящего разума, разве не так?— Да, но важна воля к учебе! Проявить такую волю — это, кроме всего прочего, еще и комплимент. Я должен приложить усилия и, в свою очередь, учиться у вас!— Ну... спасибо, конечно, — отозвался Джим.— Не стоит благодарить меня за удовольствие, которое вы мне открыли, сказал Вопрос Первый. — Раз мы теперь все во вселенной, не хотите ли потанцевать? Или вы хотите заняться чем-нибудь еще?— Чем, например? — спросил Джим.— Понятия не имею, — сказал Вопрос Первый. — Я не знаю, что может быть вам приятно.— Давайте просто продолжим разговаривать, — предложила Мэри.— Нет, разговаривать мы можем все время, — отозвался Джим. — Вопрос Первый, я прав насчет этого?— А как может быть иначе?— Тогда нельзя ли нам сейчас осмотреть звезды типа G0, и если у них есть планеты, то приземлиться на них? Я хочу посмотреть, не соответствует ли одна из них рассказам Рауля о найденном им рае.— А тебе это тоже будет приятно?— Конечно, я же сказал...— Думаю, он спрашивал меня, — перебила его Мэри. — Да, спасибо. Хоть это и Джим предложил, мне тоже было бы интересно посмотреть планеты ближайших звезд типа G0.— А что вы считаете ближайшими? — поинтересовался Вопрос Первый.— Те, что мы можем видеть, — сказала Мэри.— Я вижу шесть миллионов двести тысяч сорок девять звезд интересующего вас типа с вращающимися вокруг них планетами.— О, ну тогда давайте начнем с ближайшей к нам и оттуда двинемся дальше, — предложил Джим. — Согласна, Мэри?— Отлично, — ответила она.— Тогда пойдем, — сказал Вопрос Первый. Глава двадцать четвертая И они пошли. Это была великолепная, но на удивление короткая прогулка. Путешествуя теперь вне корабля, они оказались во главе кометного шлейфа невидимых, но все же радужных светлячков — тех сородичей Вопроса Первого, которые решили пойти с ними. И весь этот шлейф направился к ближайшей желтой точке в окружавшей их тверди, но не прямым путем.Как Джим сумел понять из бессловесного общения, по научным причинам, они подходили к звезде своего назначения по плавной кривой. Он был немного разочарован, потому что прибыли они так быстро, будто эта звезда находилась на расстоянии длины «ИДруга».Через несколько минут они зависли над поверхностью очень похожей на Землю планеты. Выглядела она так, будто ее можно было сделать пригодной для обитания с помощью простого терраформирования.Но по крайней мере тот кусок, который был им виден, к сожалению, никак не соответствовал человеческим понятиям о рае. Они приземлились — если это слово подходило — на сухой, как в пустыне, поверхности из черного песка, сквозь который то тут, то там торчали неуклюжие зелено-коричневые ростки высотой в три-четыре метра. Небо было безоблачным и ярко-голубым, ветер дул со скоростью от пяти до десяти узлов, которой было недостаточно, чтобы заставить пошевелиться толстые, похожие на луковицу стволы и безлистные ветки этих стволов.— Что вы видите? — с волнением поинтересовался Вопрос Первый.Джим описал, что это место ему напоминало.— Это меня успокаивает, — сказал Вопрос Первый, а от тучи его собратьев донеслось жужжание голосов, соглашавшихся с его реакцией. — Здесь ваш бедный особо любимый друг видел вещи, которых не существовало.— Да? — быстро отозвалась Мэри, прежде чем Джим успел что-либо сказать.— Да, здесь он видел то, что называл рождественскими елками...Вопрос Первый внезапно прервался.— Ну, продолжай, — сказала Мэри.— Вы слышали? — с волнением воскликнул Вопрос Первый. — Я употребил один из пробелов, сказанных вашим другом, и потому что я знал, как это выглядело для него, я сам услышал эти слова. «Рождественская елка... ». Я начинаю произносить ваши пробелы! И кроме того, думаю, что я понимаю это, поскольку разглядел видение вашего друга. Эти рождественские елки — как зеленые пирамиды, и на них яркие огоньки, которые не входят в естественный вид их дыр, верно?— Да, — сказал Джим.— И снег, рождественские гимны и подарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106