Ах да, вы с Мэри будете работать отдельно...— По-моему, не очень удачная идея, генерал, — ответил Джим. — Я бы хотел работать вместе с Мэри.— Нет, — ответила Мэри.— Не выйдет, — сказал Моллен.Отказы были произнесены так быстро, что прозвучали практически хором.— Понимаете, как только вы доведете одного из этих лаагов до уровня, когда он может понять объяснения наших поступков, — сказал Джим, игнорируя их последние слова, — нам с Мэри надо взять его обратно к мыслелюдям и познакомить две расы, а нам переводить. Так сказать, запустить музыку.— Я же сказал тебе, если есть еще идеи, оставь их при себе, — ответил Моллен. — И насчет твоей работы с Мэри ты уже получил ответ: нет.— Дай мне с ним поговорить, Луис, — сказала Мэри, все еще не поворачиваясь к Джиму. — Джим, какой бы план ты ни придумал, я в нем участвовать не буду. И это потому, что я не хочу в них участвовать и вообще быть как-то с тобой связанной.— Только сейчас вспомнил — мне надо кое-что сделать вне офиса, — заметил Моллен. — Вернусь через минуту.— Нет, Луис, пожалуйста, останься, — сказала Мэри. — Я хочу, чтобы ты тоже это услышал, хоть ты и знаешь, что я собираюсь сказать. Джим...Джим приподнялся с места.— Сядьте и слушайте, полковник, — скомандовал Моллен.Джим сел.— Это нелегко, но сказать это нужно. — Из-за того что она отвернулась, голос Мэри звучал для Джима странно. Тот факт, что он разговаривал с ее затылком, создавал между ними странную дистанцию. — Послушай меня, Джим. Я объяснила это Луису, и он понимает. Я не очень приятный человек, и никогда приятной не была. Когда мы довели тебя до такого состояния, чтобы ты нуждался в «ИДруге» больше, чем в чем-нибудь еще на свете, я очень тебе сочувствовала. А когда мы отправились вместе в это путешествие, я... получала удовольствие от близости к другому человеку больше, чем когда-либо в жизни. Но ничего хорошего в этом нет.— Мэри, послушай хоть секунду, — начал Джим.— Нет, теперь твоя очередь сидеть и слушать, — сказала Мэри. — Проблема в том, что мы слишком разные люди. Хуже того, мы неподходящие люди, настолько, что нам никогда не ужиться. Я то, что я есть, а ты — ты идеалист. Даже хуже того, ты идеалист, который упорно ведет себя так, будто его идеалы и есть реальность. Ты так упрямо смотришь на вселенную сквозь розовые очки, что готов при необходимости перекрасить ее саму в розовый цвет. А такие вещи не выходят, особенно с людьми. Рано или поздно ты столкнешься с реальностью как она есть, и поскольку ты не отступишь — по-своему ты так же упрям, как я или сквонк, — то так и откажешься верить, и реальность тебя убьет. Если я останусь с тобой, то это и меня тоже убьет. А я этого не хочу.— Мэри... — Джим снова поднялся на ноги, и Моллен снова встал из-за стола.— Оставайтесь на месте, полковник, — сказал он, — так хочет леди.— Извини, Джим, но я и правда так хочу. — Затылок Мэри был неподвижен. — Ты, конечно, мне не веришь.— Нет, не верю, — сказал Джим, — потому что это неправда.— О, это правда. — В тоне Мэри чувствовалась горечь. — Ты не видишь то, что у тебя под носом. Вместо этого ты все переворачиваешь так, как тебе удобнее, и у тебя это так хорошо получается, что ты даже перестал это замечать.— Если кто и переворачивает все с ног на голову, — ответил Джим, — так это ты. Ты так упрямо цепляешься за свой кокон, что готова вместе с ним пойти ко дну.— Видишь, как ты это повернул, — сказала Мэри, — обвинил во всем меня, а не себя. Но это уже неважно. Я сказала, что хотела. Я не буду с тобой работать, я не хочу тебя больше видеть, и не пытайся увидеть меня.— Значит, ты хочешь, чтобы я не пытался тебя увидеть... — Джим направился к ней, а Моллен встал у него на пути. Но хотя генерал был настроен помешать Джиму, он знал, что при двадцатилетней разнице в возрасте если Джим действительно соберется прорваться к Мэри, то у него это получится. А Джим собирался — и он, и Моллен это понимали.Мэри заметила движение Моллена наперерез Джиму и тоже это поняла.— Ладно, — сказала Мэри, — если не хочешь слушать предупреждения, придется столкнуться с реальностью. Там, в космосе, ты сказал, что собрал картинку моего лица. Дай ему пройти, Луис, — ну что, это то же самое лицо?Моллен шагнул в сторону, и Джим подошел к Мэри как раз в тот момент, когда она встала и повернулась. Он всмотрелся в ее лицо: те же голубые глаза, рыжеватые волосы, прямые линии скул, сходящиеся к маленькому упрямому подбородку, — то самое лицо, которое он помнил с того момента, когда вошел давным-давно в кабинет Моллена и увидел ее в летном костюме.Он нахмурился и резко выдохнул от облегчения.— Слава богу! — сказал он. — Я уж думал, что с твоим телом за время нашего отсутствия случилось что-то ужасное — не то чтобы это было важно, раз я теперь знаю тебя на уровне разума. Но вообще о чем ты говоришь? Ты выглядишь так же, как и всегда, хоть я и не вглядывался как следует, пока там, в космосе, не собрал в уме твой портрет. Ты все еще самая красивая женщина, которую я только видел.Она посмотрела на него, и смотрела так довольно долго. Потом от уголков ее губ начали разбегаться морщинки, и эти морщинки постепенно превратилась в широкую улыбку. Джиму показалось, что от этой улыбки она стала еще красивее. Она откинула голову и засмеялась, и Джим засмеялся вместе с ней. И так они смеялись, пока наконец не успокоились, по-прежнему глядя друг другу в глаза.— Теперь я такая и есть, — сказала Мэри.Она с улыбкой взяла его под руку.— Извини, Луис, — сказала она, потом повернулась и, все еще под руку с Джимом, вышла из кабинета.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106