— спросила она. — Помнишь, лааг делал жесты, как будто хвалил сквонка и давал ему указания для работы, а потом убил его как раз в тот момент, когда он был совершенно счастлив, что его все же посылают на работу?— Да, помню, — сказал Джим.— Ну так вот, когда он убил этого сквонка, я отчасти была потрясена, потому что лааг солгал сквонку — пообещал ему то, чего он хотел, а сам все это время собирался его убить. Но в то же время другая часть меня одобряла, что он избавляется от работника, не приносящего больше пользы. Я упустила то, что на самом деле происходило у него в голове. Лааг убил сквонка не потому, что тот не мог больше работать, а потому, что он был от этого несчастен. Он похвалил сквонка и дал ему задание перед самой смертью, чтобы тот был как можно счастливее в момент смерти. Чтобы он умер счастливым. Ты понимаешь?— Да, — сказал Джим. — Да, конечно, это-то я понял уже тогда, когда это случилось.— Хорошо. А я поняла куда позже, когда ты сказал мне, что нашему сквонку долго не прожить и счастливее всего он будет, если до самой смерти будет охотиться за этим несуществующим ключом. Тогда я осознала, что могу приблизиться к пониманию отношения лаагов и сквонков к работе, но по-настоящему никогда этого не пойму, даже если ради этого заработаюсь до смерти. Это просто другой порядок вещей. Так что я осознала свои пределы.— Пределы тут ни при чем, — ответил Джим. — Ты замечательно поработала на планете лаагов. Я не переставал удивляться, видя и слыша, как ты делала выводы и находила их смысл.— Пределы как раз при чем. Нам надо осознать, что каждый из нас как уникальная и неповторимая личность имеет особую способность, склонность или дар понимать какой-то особый тип инопланетной цивилизации, а у других такого дара нет. У меня такая восприимчивость к лаагам, а у тебя — к Вопросу Первому и его друзьям.— Ну не знаю, вряд ли у меня выходит лучше, чем у тебя...— Давай не будем изображать вежливость, — ответила Мэри. — У тебя это лучше выходит, и ты это знаешь. Я это знаю. Из нас двоих у меня лучше получалось исследовать лаагов, а у тебя — этих... мыслелюдей. Не знаю почему. Может, дело в том, что тебя всегда увлекало пространство, и поэтому у тебя с ними есть что-то общее, чего у меня нет. Я слушаю тебя и наблюдаю за тобой, и на этот раз уже я удивляюсь тому, как быстро мой партнер собирает информацию и делает выводы, на которые я не способна.— Ух ты! — выговорил Джим.— А это еще что значит?— Это значит, если хочешь знать, что я потрясен. Я никогда бы не подумал... — Джим не знал, как лучше выразиться.— Ты никогда бы не подумал, что я способна признать чье-то превосходство в какой-нибудь области, а тем более твое?— Ну... да.— Ну вот, теперь ты это услышал. А теперь вот что еще я должна тебе сказать, прежде чем обсуждать с мыслелюдьми заселение этих планет человечеством. То, что я диктовала тебе на планете лаагов, — это были факты. Выводы я оставляла при себе, отчасти в знак презрения к тому, что ты на эти выводы не был способен. У меня нет прямых доказательств, но лично я почти абсолютно уверена, что лааги, как и мы, живут только на одной планете.— Ты так думаешь? — Джим ждал объяснения, а когда его не последовало, решил подтолкнуть Мэри. — Почему?— По ряду причин. Земля перенаселена до предела. Люди не имеют ценности. Но всем вместе нам приходится работать как волам, чтобы на границе было не меньше истребителей с экипажем, чем у лаагов. Все собранные мною свидетельства сводятся к тому, что у лаагов меньше городов и их мир куда менее богат, чем Земля, — но в каждом городе живет куда больше народу, чем у нас. Кроме того, и у них, и у сквонков трудовая этика, с которой наша не может сравниться, и им не приходится иметь дело с внутренними разногласиями. На Земле эти разногласия продолжаются даже в современном Объединенном Мире, где народы и группы больше не воюют между собой, потому что битва с лаагами важнее всего. Но несмотря на все это, они не больше, чем мы, в состоянии победить на границе. То есть лааги в состоянии выставить примерно столько же кораблей и экипажей, сколько и мы. Исходя из возможностей одной планеты. Значит, им также важно, как и нам, заселить другие планеты, и именно поэтому они стали так рваться в нашем направлении, когда выяснили, что сюда мыслелюди их не пускают.— Ого! — воскликнул Джим. На мыслеязыке это здорово напоминало невидимый восклицательный знак.— Так что я предлагаю — и это только предложение, окончательное решение за тобой, — что если мыслелюди не против того, чтобы мы заселили эти планеты, то мы можем предложить оставить одну или несколько для лаагов, если удастся только достичь с ними соглашения. Тогда мы могли бы вернуться к лаагам и после того, как научимся с ними разговаривать, сказать им, что только благодаря дружбе с нами они могли бы заселить один из тех миров ближе к центру галактики, к которым они всегда стремились. Спешки тут нет. Миры для лаагов придется терраформировать ничуть не меньше, чем большинство наших миров придется приспосабливать для нас, так что у нас масса времени для поиска способов общения с ними. Но если эта идея сработает, мы достигнем мира с лаагами и новых планет и для нас, и для них. Плюс к этому, с нашей точки зрения, у нас в друзьях и соседях окажутся две другие разумные расы, на случай, если потом мы наткнемся на по-настоящему враждебных инопланетян.Джим обдумал ее слова.— А как насчет того, что Вопросу Первому и его друзьям больно от того, что лааги их не видят и не слышат, — спросил он.— Понятия не имею, — весело отозвалась Мэри. — Ты у нас эксперт в этой области, что-нибудь да придумаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106