Отсюда судно открывается во всю свою длину, вплоть до форкастеля и шпирона. По обе стороны куршеи, дощатого настила, идущего от одного конца до другого, расположены банки, на коих гребут каторжане, которым для увеселения присутствующих велят исполнять различные игры.
Упражнение это называется «шквалом», и вот в чем оно состоит. Всей шиурме гладко выбривают голову и лицо, и она надевает казаки и колпаки. Затем все каторжники садятся на ножные упорки, так что из конца в конец галеры видны только человеческие головы в одинаковых уборах. В таком виде они издают свое «хо!» разом, так, чтобы слышался единый голос. Во время этого салюта барабаны бьют поход, а солдаты стоят во фрунт, с ружьями на плечах. Затем по свистку комита каждый каторжник снимает колпак, по второму свистку – казак, по третьему – рубашку. Тогда видны одни лишь голые тела. После чего их заставляют проделывать, то, что по-провансальски называется «мониной», иначе– изображать обезьян. Они должны лечь все разом между банок, чтобы скрыться из виду. Затем им велят поднять указательный палец, и видны одни только пальцы; потом руку, потом голову, потом ногу, потом обе ноги, потом встать; потом им велят всем открыть рот, потом разом кашлять, обниматься, валить друг друга и принимать всякие другие непристойные и смешные позы, как если бы то были не люди, а всего лишь то, что перенимают у людей животные в зверинцах, у которых с человеком нет ничего общего, кроме того, что они его передразнивают.
Эти игры доставляли мсье де Моморону такое удовольствие, как если бы он их видел в первый раз. Он был роскошно одет, и в руке у него была высокая трость с золотым набалдашником, на которую он опирался. Когда зрелище этого «шквала» всех утомило, он велел подать завтрак и позвать музыкантов. Их было трое флейтистов и четверо скрипачей, все они были хорошо одеты и стали в круг. Когда они явились, мадам де Сегиран была занята беседой с мсье де Галларе. Мсье де Галларе наследовал мсье де Моморона в командовании «Отважной», с чем мадам де Сегиран учтиво его поздравляла, как вдруг, обратив взгляд в сторону готовящихся играть музыкантов, она неожиданно узнала среди них мсье де Ла Пэжоди. Он стоял как раз против нее с железным обручем вокруг щиколотки, с флейтой в руках и смотрел на нее с тем же гордым и смелым видом, с каким он ее озирал обнаженной в его объятиях, во времена их любви. Он, как будто, нисколько не был удивлен ее видеть, и никто бы не сказал, что он здесь благодаря исключительному несчастью, а не в силу каких-нибудь обстоятельств в его собственном вкусе, настолько он казался все таким же, хотя его исхудалое лицо носило след нескольких рубцов, и мадам де Сегиран заметила, что руки его так опухли и онемели, что он с трудом держит флейту. И действительно, мсье де Моморон снял его ради этого случая с банки, где он не был избавлен ни от каких трудов и ни от каких лишений, ибо мсье де Моморон следил за тем, чтобы так и было, затребовав его для шиурмы своей галеры и держа его под гнетом своей мести, чем он и решил, как забавной неожиданностью, поразить брата и невестку, на которых и поглядывал хитро.
При виде мсье де Ла Пэжоди мсье де Сегиран вздрогнул, и на лице его изобразилось великое смущение. А потому он обратил взгляд к жене, словно спрашивая у нее, как ему себя держать. Мадам де Сегиран ни одним движением не выдала, что узнала мсье де Ла Пэжоди, и собралась продолжать беседу с мсье де Галларе, но тут мсье де Моморон спросил ее, что она хочет, чтобы сыграли эти шуты; однако, прежде чем она успела ответить, мсье де Моморон, немного раздосадованный тем, что его сюрприз не произвел должного впечатления, поднял трость, давая знак начать концерт.
По этому сигналу музыканты заиграли. Мсье де Ла Пэжоди поднес флейту к губам, но его распухшие и окоченелые пальцы плохо приспособлялись к отверстиям, и вместо гармонического звука он издал резкую фальшивую ноту. Мсье де Моморон стремительно встал с кресла с побагровевшим от гнева лицом и бранью на устах. Какой это негодяй калечит ему уши? При этом окрике несчастные музыканты съежились. Если бы они смели, они удрали бы, как крысы, в самую глубь констапельской от замахнувшейся на них трости мсье де Моморона, но никто из них не двигался с места под этой бурей, и они продолжали стоять, ошалелые и трепещущие. Один мсье де Ла Пэжоди улыбался и не склонил головы, когда тяжелая трость мсье де Моморона опустилась на нее с сухим треском и на пол покатились неравные куски его сломанной флейты, причем мсье де Моморон отпихнул их ногой к ногам мсье де Сегирана, который, весь красный и растерявшийся, не знал, куда ему деваться, меж тем как мадам Сегиран бесстрастно следила за колебаниями вымпела вверху фок-мачты, а мсье де Ла Пэжоди тыльной стороной руки вытирал стекавшую с его рассеченного лба кровь все с той же дерзкой и насмешливой улыбкой на сомкнутых губах.
* * *
Неожиданная встреча с мсье де Ла Пэжоди и жестокая расправа, которой он подвергся у него на глазах со стороны кавалера де Моморона, сильно смутили мсье де Сегирана. Зрелище, которому он был свидетелем, произвело на него тягостное впечатление. Образ мсье де Ла Пэжоди, не могущего справиться своими распухшими и онемелыми пальцами с той самой флейтой, из которой он некогда извлекал столь нежные мелодии, приводил ему на память другого мсье де Ла Пэжоди, того, чье блистательное искусство пленяло весь город звуками его инструмента в ту пору, когда маркиз де Турв повсюду водил его с собой, чтобы всем дать его послушать. А кто теперь в Эксе помнит об этом Ла Пэжоди или о том светском повесе, который для женщин был повальным недугом, так что не одна из них может вспомнить, как она наслаждалась в его объятиях самыми сладострастными, самыми безудержными упоениями любви и самыми запретными ее вольностями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79