Дьявол в явной дружбе с мсье де Ла Пэжоди: мадам де Галлеран-Варад приводила тому немало доказательств, из коих наименьшими были могущественная и пагубная власть, которую он имел над женщинами, и жгучий пламень объятий, в которые он их заключал. Разве не очевидно, что он применяет к ним какое-то злотворное волшебство, если самые порядочные забывают священнейший свой долг, чему она сама являет наглядный пример, равно как и эта маленькая мадам де Лореллан, которою он ее заменил и которая в свою очередь увидит, что значит слушать такого Ла Пэжоди! Разве не ясно, что мсье де Ла Пэжоди владеет искусством приворотных зелий и порч и знает всякого рода чародейства, делающие его полным господином над телом самых целомудренных женщин, в которых он зажигает пожирающее пламя сладострастия? Эти и еще многие другие речи мадам де Галлеран-Варад переходили из уст в уста и кое-где встречали сочувствие; но этот маленький бунт быстро бы рассеялся, если бы мсье де Ла Пэжоди потрудился доказать смехотворную неосновательность подобных обвинений, поскольку они касались его предполагаемых сношений с нечистым. Что он повеса и вольнодумец, это не подлежало сомнению; можно быть и тем, и другим, не давая все же повода к обвинениям в чертовщине, каковые против него выдвигала мадам де Галлеран-Варад в своем раздражении покинутой любовницы. Но мсье де Ла Пэжоди только посмеялся над этими благоглупостями, далекий от мысли, чтобы ими когда-либо могли воспользоваться в ущерб ему. Вместо того чтобы обезвредить то, что в них могло быть опасного, он позабавился тем, что в них было смешного, и не побоялся придать им правдоподобие опрометчивым поступком, на который дал себя увлечь.
Случилось как раз так, что толпа бродяг, взявшихся неведомо откуда и известных под именем цыган, расположилась табором неподалеку от города. Караван этот состоял из двух десятков мужчин и женщин со смуглыми лицами и горящими глазами, одетых в яркие лохмотья и разукрашенных мишурой и блестками. Они промышляли разными ремеслами, продавали вещи собственного изделия, торговали лекарственными снадобьями, предсказывали будущее и исполняли танцы, сопровождая их звуками диковинных инструментов. Вид у них был странный и образ жизни тоже. Они путешествовали в больших крытых повозках, запряженных мохногривыми лошадьми. Эти повозки служили им жильем. Они образовывали из них как бы лагерь, где варили пищу на ветру, в больших котлах, подвешенных над кострами. В сборище их было что-то фантастическое, и им сопутствовала дурная молва о кражах, обманах и колдовстве. Говорили, что их женщины,– в старости черные и ссохшиеся, а в молодости причудливые и красивые,– ходят на шабаш, Тем не менее, вид этих цыган, какой бы плохой славой ни пользовался их кочующий табор, возбудил любопытство городских жителей. Вокруг них толпились, покупая у них лекарства или слушая гадание, а также глядя на их пляски, в которых дикость не исключала грации. Провансальцы любят звук галубета и тамбурина, и музыка этих цыган им нравилась. Маркиз де Турв проявил себя большим любителем и почти ежедневно ходил ее слушать в обществе мсье де Ла Пэжоди, который также ею не гнушался. Иногда мсье де Ла Пэжоди приносил с собой флейту и, забавы ради, испытывал ее чары на этих смуглых чужеземцах. Они не оставались к ним безучастны и, отложив свои дикарские инструменты, слушали нежные и верные звуки которыми их угощал мсье де Ла Пэжоди. Так завязалась своего рода дружба между цыганами и мсье де Ла Пэжоди, которого это, по-видимому, весьма забавляло.
Как я уже сказал, некоторые из цыганок были довольно хороши собой, а одна и совсем красива. Она была очень молода, и безупречность тела соединялась у нее с грациозной причудливостью лица. Ее сверкающие и бархатистые глаза озаряли смуглую кожу, на которой выделялся пурпурный рот, украшенный ослепительно белыми зубами. Она танцевала лучше всех, и ее страстные движения возбуждали живые желания. Нельзя было видеть, как она изгибает стан и движет руками, не чувствуя волнения и не будучи уязвленным жалом вожделения. А мсье де Ла Пэжоди был не таков, чтобы оставаться равнодушным к этой дочери гитан, тем более что она, по-видимому, его заметила и ей нравилось, что он на нее смотрит. Эта игра не ускользнула от внимания мсье де Ларсфига, который был ее свидетелем и который, несмотря на свою молодость и неопытность, умел уже зорко наблюдать за всем, что происходило вокруг. Вскоре он достаточно присмотрелся к цыганке и мсье де Ла Пэжоди, чтобы быть уверенным, что между ними завязалась интрига, и чтобы не сомневаться, что мсье де Ла Пэжоди сумеет привести ее к должному концу. И все-таки мсье де Ларсфиг мне в этом признался, он никак не мог предположить того, что вслед за тем случилось.
И в самом деле настала пора, когда цыгане должны были сняться табором, потому что они никогда долго не задерживаются на одном месте. Распродав свои снадобья и мелкие изделия собственного производства, они идут заниматься своим ремеслом дальше, и мсье де Ларсфиг уже посмеивался исподтишка над близким разочарованием мсье де Ла Пэжоди, чья цыганская любовь подходила к концу, ибо приближалось время, когда эти бродячие толпы, наводняющие наши провансские земли, имеют обыкновение, следуя древнему обычаю, отправляться на богомолье к церкви святых мэрий Морских, на Камарге, поклониться мощам благочестивых жен, пришедших из святой земли возвестить нам христианскую веру и из коих одна, по преданию, была их племени, что не мешает им, как говорят, после этого поклонения угодницам божьим, выказывать себя бесовскими угодниками, занимаясь всякого рода чародейством и посещая места, где справляется шабаш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79