Новизна ее положения заставила мадам де Сегиран усвоить новое поведение, соответствующее столь неожиданным обстоятельствам. Она начала крайне заботиться о своем здоровье, окружив себя самым внимательным уходом и мелочными предосторожностями, которым иной раз даже улыбался добрый мсье де Сегиран. Он был настолько полон гордости, что уже не сомневался в возможности для него и впредь повторять, по желанию, в своей жене явление, вызванное его мужественным упорством и казавшееся ему теперь столь естественным, что он находил даже несколько преувеличенным внимание, которое та этому явлению уделяла. Мадам де Сегиран не прекословила и только удваивала осторожность, избегая каких бы то ни было толчков и неосмотрительных движений и входя во все мелочи своего питания. Мадам де Сегиран считала, что во всем этом она действует в согласии с божественной волей, которая, признав ее достойной родить, тем самым изъявляла, что, Бог принял ее сокрушение и внял раскаянию. Ее грех настолько умер в ней, что она могла, наконец, сознаться в нем и получить отпущение. Как она положила себе, она его истребила собственными силами. Разве не служили тому доказательством ее равнодушие ко всему плотскому и отсутствие в ней всякого вожделения, внушавшие ей чувство безопасности, подтверждаемой к тому же, для большей верности, и тем безучастием, с которым она отнеслась к известию о смерти мсье де Ла Пэжоди? Письмо мсье де Галларе окончательно ее успокоило. Разве не свидетельствовали последние слова мсье де Ла Пэжоди о его неисправимом нечестии, и то, что он разделил грех, который она с ним совершила и в котором он ей помог, ничем не повлияло на неминуемость его осуждения. Итак, для мадам де Сегиран настало, по-видимому, время вернуться к добрейшему мсье Лебрену и положить предел удивлению, вызванному в этом достойном человеке тем, что столь набожная особа, как она, может так долго воздерживаться от таинств. Но в удивлении мсье Лебрена не было ни малейшего любопытства, и он принимал его со спокойной душой. К тому же, оно приходило к концу. На пасху мадам де Сегиран решила приблизиться к алтарю.
К этому событию она подготовлялась молитвой и размышлениями, отказавшись, с тех пор, как она была беременна, от постов и истязаний, равно как от посещения бедных и ухода за больными. Она реже ходила и в церковь. Но так как близилась страстная неделя, то она задумала побывать в некоторых храмах. Неделя эта справляется в Эксе с великим благочестием. Там изображают положение во гроб с фигурами из раскрашенного воска, которые укладывают среди зажженных свеч, и очень многие приходят им поклониться. В этом году, в страстной четверг, рака в церкви святого Бонифация особенно привлекала набожное любопытство. Добрейший мсье Лебрен получил от одной из своих духовных дочерей довольно значительную денежную сумму для изготовления такой раскрашенной восковой фигуры и обратился с этой целью к искусному художнику, так что все очень хвалили это святое творение и перед ним с утра теснилась толпа.
Мадам де Сегиран, опасаясь, ввиду своей беременности, всякой давки, села в карету и поехала к святому Бонифацию, выбрав такое время, когда в церкви не должно было быть народу, ибо большое скопление ожидалось в соборе, где произносил проповедь монах-францисканец. Мсье де Сегиран, помолившись еще утром, отпустил ее одну. И таким образом, выйдя из кареты и велев своим людям ждать ее на площади, она вошла в двери и вступила в храм, не сопровождаемая никем. Ввиду указанных мною обстоятельств церковь была совершенно пуста, и в ней было довольно темно. Мадам де Сегиран свободно двигалась вперед, идя на огонь свеч, озарявших часовню, где стояла рака. Дойдя дотуда, мадам де Сегиран опустилась на колени, потом, после краткой молитвы, подняла взор к святому изображению. Оно представляло Спасителя таким, каким его, снятого с креста, положили в гробницу воскресения. Художник, к которому обратился мсье Лебрен и который работал одно время в мастерской знаменитого Пюже, в Марселе, придал божественным останкам жестокую правдивость. Он в точности передал худобу туловища, рук и ног, равно как кровавые язвы на боку, на ладонях и на ступнях. Искусно раскрашенный воск подражал их сгусткам и сукровице. Дальше некуда было идти в подражании природе, и колеблющееся пламя свеч, из которых иные только что погасли и еще дымились, сообщало этому образу нечто фантастическое, усугубляемое тишиной часовни и безлюдием окрест.
Мадам де Сегиран не могла оторвать взгляда от этого зрелища и, опустив на миг глаза, снова поднимала их к кровавому изображению божественного страдальца. И вот раз, взглянув на него таким образом, она почувствовала себя охваченной странным смятением. Ей вдруг показалось, что восковой человек пошевелился и незаметным движением положил на сердце руку, которую дотоле держал простертой вдоль тела. Несмотря на волнение, вызванное в ней подобной странностью, мадам де Сегиран довольно быстро оправилась. Ей, по-видимому, померещилось, и она пристальнее всмотрелась в изображение, породившее в ней этот обман чувств, дабы удостовериться, что ошиблась. Нов тот же миг ей показалось, что одна из ног статуи, лежавших вытянутыми, приподнялась, в то время как весь облик явственно преображался. Правда, мадам де Сегиран не могла бы сказать, в чем именно состояло это преображение, но она все же ощущала его неуловимую подлинность. Перед глазами у нее лежал все тот же мертвый Христос, со своими язвами, и все же мадам де Сегиран смутно чувствовала, что это уже не он. По мере того, как в ней росло это ощущение, ею овладевал глухой страх, словно при приближении какого-то таинственного события, ожидание которого неведомою силой удерживало ее на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79