Он хворал с самой свадьбы сына, где расходился сверх меры и имел неосторожность затеять застольное состязание с мсье д'Эскандо Кривым и мсье д'Эскандо Маленьким, из которых один мог столько же выпить, сколько другой съесть. Это было напрасно, ибо, начиная с этого дня, он стал чахнуть и, наконец, преставился, в июле месяце 1664 года. Его вдова, которая терпеть не могла Кармейрана, где, по ее словам, ей недоставало общества, воспользовалась этой кончиной, чтобы переехать в Экс, где у Сегиранов имелся дом и где она могла жить стена об стену с первейшими язычками города, которым ее собственный не уступал ни в чем.
Итак, новобрачные остались в Кармейране одни. Мсье де Сегиран вскоре заметил, что горе, вызванное в нем смертью отца, утихает под влиянием приятного сознания, что отныне он сам себе господин. Ему очень нравилась эта новая свобода, возможность по собственному желанию распределять свои занятия, не встречая больше возражений ни с чьей стороны. Она придавала пленительность даже простейшим из них, как-то: вставать утром, прогуливаться в саду, ждать обеда, ничего не делая, и вздыхать по той минуте, когда можно будет идти спать с женой, которую ночное общество мужа не преминуло подвергнуть обычной случайности, ибо по истечении нескольких месяцев мадам де Сегиран лишилась аппетита и стала возвращать съеденную пищу, в то время как на лице у нее проступили желтые пятна, а стан отяжелел.
Мсье де Сегиран наблюдал эти признаки с явным удовольствием и нескрываемой гордостью. Надежда вскоре стать отцом льстила его супружескому самолюбию. Увы, решительный час жестоко обманул его радужные ожидания. Роды мадам де Сегиран были неудачны. Она с удивительным мужеством перенесла их муки, но была лишена обычного утешения, потому что ребенок, которого она произвела на свет, оказался неспособным жить.
Это событие повергло мсье де Сегирана в глубокое уныние. Он страстно желал быть столь же счастливым отцом, сколь добрым супругом, и, пока его жена была беременна, это желание возросло еще более, ввиду близкого его осуществления, так что он почитал его уже свершившимся. Поэтому разочарование его было безгранично и перешло в своего рода нетерпение, одержимый которым он едва мог дождаться, пока мадам де Сегиран оправится от понесенных трудов, чтобы самому приняться за работу.
Упорство мсье де Сегирана не увенчалось успехом. Из последующих лет не проходило ни одного без того, чтобы бедная мадам де Сегиран не была неукоснительно чревата, но всякий раз какая-нибудь несчастная случайность разрушала ее надежды к великому горю мужа и ее собственному, ибо она привыкла разделять его желание, которому подчинялась всем своим телом, с покорностью, достойной более счастливого исхода. Один раз, однако, а именно последний, мсье де Сегиран счел свои чаяния сбывшимися, а себя и впрямь отцом. Он имел удовольствие услышать писк маленького существа, которое явилось на свет, но пробыло на нем всего лишь несколько часов. Часы мадам де Сегиран также были сочтены. Объявилась злокачественная горячка, унесшая на тот свет бедную Маргариту д'Эскандо, которой так и не удалось, покидая этот мир, подарить мужу долгожданного наследника.
Мсье де Сегиран живо ощущал это разочарование, которое сливалось с подлинной скорбью, вызванной в нем смертью жены, и к тому же усугублялось и обострялось довольно неуместным замечанием мсье д'Эскандо Маленького, явившегося на похороны со всей своей родней. Когда мсье де Сегиран в минуту расставания счел нужным сказать, что его горе тем более жестоко, что он лишен утешения иметь потомство от той, которую оплакивает, мсье д'Эскандо Маленький, укушенный невесть какой мухой, весьма колко заявил мсье де Сегирану, что в том, на что он жалуется, по всей вероятности не столько повинна его жена, сколько он сам; что не было примера, чтобы какая-либо девица д'Эскандо оказалась неспособной справиться с тем, неисполнением чего мсье де Сегиран, по-видимому, попрекает покойницу. В заключение он добавил, что еще неизвестно, нет ли у мсье де Сегирана в крови какого-либо тлетворного начала, являющегося естественной причиной бездетности, на которую он так опрометчиво сетует. С этими словами мсье д'Эскандо Маленький повернул мсье де Сегирану спину, а тот сконфуженно молчал, тщетно взывая взглядом к своему брату, кавалеру де Моморону, стоявшему рядом с ним.
* * *
Хотя граф де Сегиран и кавалер де Моморон и были родные братья, они ни в чем не походили друг на друга. Мсье де Сегиран был высок ростом и плотен, довольно красив лицом, хорошо сложен, румян, а у кавалера де Моморона была смуглая кожа, короткие ноги, длинные руки, толстое и коренастое туловище и мясистое лицо. Шагал он грузно, особой походкой, к которой его приучила качка его галеры, ибо таковой он командовал на королевской службе. Этот Моморон немало поплавал и изрядно походил по левантийским водам, как под парусами, так и на веслах; он в совершенстве знал морское ремесло, в котором отличался, и за ним числились славные дела. Галера мсье де Моморона считалась в эскадре образцовой. Мсье де Моморон поддерживал на ней невероятную дисциплину, которой подчинял не только каторжан, но и матросов, и офицеров, как младших, так и старших, которым не спускал ничего, но это не мешало тому, чтобы службы под началом у мсье де Моморона домогались, ибо он был знатоком маневренного дела и умел добиваться от своей команды удивительной удали, выносливости и отваги. Поэтому к нему-то и обратился мсье д'Эскандо Урод, когда его сыну Паламеду пришла пора служить. Мсье де Моморон согласился взять на себя заботу об этом юнце, и мсье д'Эскандо воспользовался похоронами мадам де Сегиран, чтобы доставить мсье де Моморону, с которым он должен был там встретиться, нового рекрута, дабы тот захватил его с собой, когда поедет обратно в Марсель смолить свою галеру и снаряжать ее к весенней кампании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79