ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. А тут еще война, спаси и сохрани...
Василий Николаевич снял в Киеве квартиру на Некрасовской, с великими трудами и шумными хлопотами собрались, погрузились, переехали, наконец, зажили, как прежде, все вместе, одной большой семьей. Да, все, как прежде, вот даже Варвара – верная душа – с Анютой-кухаркой тут, все, как прежде, и все – другое, совсем не похожее на милую нежинскую жизнь. И квартира тесна, и без хозяйства сиротливо, и дети не те уже, взрослые, самостоятельные, и город – чужой, большой, шумный. И большая, шумная, совсем незнакомая жизнь проникала сквозь стены новой квартиры, принося с собой неизведанные тревоги – никуда не уйти от них...
Уже открылись первые госпитали. Нюша работала сестрой милосердия, делала перевязки, дежурила по ночам. Однажды взяла с собой сестру. Мария Николаевна всю ночь просидела подле умирающего прапорщика. Он метался в бреду, выкрикивая обрывки ругательств, потом замолкал, откидывался весь мокрый на подушки, просил пить. Под утро удивленно улыбнулся Марии Николаевне и сказал:
– Никогда не думал, сестрица, что я такой крепкий: никак помереть не могу... Через час его отвезли в палату умирающих, а доктор сказал Марии Николаевне:
– Вам, я вижу, нехорошо. Не советую приходить к нам. Вы человек образованный, сможете приносить пользу в другом месте...
Мария Николаевна училась и работала в канцелярии курсов. За это ее освободили от взносов за учение и еще платили двадцать рублей. Но денег в семье все равно не хватало. Цены росли как на дрожжах. Варвара возмущалась:
– Даже хлеб и картошка вдвое дороже!
На Крещатике бестолково шумели «патриотические» демонстрации: «За Россию, за победу!», а рабочие бастовали. Недовольных стригли в солдаты, на их место присылали военнопленных. На «Ауто», «Арсенале», у Гретера и Криванека, Фильверта и Дедины работали немцы. Киевские окраины роптали. В городе появились листовки. А с фронта ползли тревожные слухи: армия отступала, военные неудачи весной и летом 1915 года вызывали у всех какое-то нервное, взвинченное настроение, незнакомую резкость в разговорах, недобрую суетность в мыслях. И не верилось, что так недавно существовал тихий зеленый Нежин, чаепития за закрытыми ставнями, восторги после полета Уточкина... Другой мир...
И опять всем как-то было не до Сергея. В архиве Академии наук СССР хранится одна его короткая запись, выдающая в нем мальчишку наблюдательного и отчасти характеризующая атмосферу киевской его жизни:
«Мои мнения о тете Нюше. Плохой день тети Нюши.
Тетя Нюша встала серьезная и мрачная. Она уже не смеется так весело, как в свой добрый день. Она уходит на курсы. Откуда возвращается усталая и недовольная. Молча пообедает, идет отдыхать. Отдохнувши, она снова идет иногда на урок или на курсы. И возвращается мрачнее тучи! А я боюсь сказать лишнее слово.
Добрый день тети.
Я прихожу утром к тете, она меня встречает ласково и весело смеется и целует. Потом днем читает и за обедом разговаривает! Я с ней играю в игры и карты и лежу разговариваю. Иногда помогает клеить и делать всякие вещи. В общем добрый день лучше плохого».
С. Королев.
Он все время чем-то занят: раскрашивает картинки, клеит модельки, собирает марки, играет в солдатики, строит дома из кубиков. А однажды Григорий Михайлович принес ему сразу несколько цветных шаров...
Они познакомились уже давно, еще когда Сергей жил в Нежине. Высокий стройный мужчина лет тридцати с приятным, несколько удлиненным лицом, спокойными ясными глазами. Это и был Григорий Михайлович Баланин.
Курсисткой Мария Николаевна снимала комнату на Фундуклеевской. У хозяина был сын-тупица, и Григорий Михайлович натаскивал его по математике. Так Мария Николаевна познакомилась со своим вторым мужем.
Баланин был человек интересный. Сын объездчика в лесничестве, он окончил городское училище, потом учительскую семинарию, готовившую сельских учителей, которая, к его собственному удивлению, не убила в нем охоты учиться дальше.
Он уехал в Петербург, где ему удалось поступить в Учительский институт. Положенные годы отработки провел он в Финляндии и Карелии, накопил там денег и уехал в Германию. Из Германии Григорий Михайлович вернулся с дипломом инженера по электрическим машинам и блестящим знанием немецкого языка. Однако в России немецкий диплом считался неполноценным, и, чтобы получить звание инженера, Баланин поступает в третий институт – Киевский политехнический, открытый в 1898 году. Ко времени знакомства с Марией Николаевной он числился в студентах, но студенческого в нем было мало: взрослый, сложившийся человек, отличный инженер, который, однако, не мог доказать это на деле. Лишь в 1913 году получил он диплом.
Но тогда, в Нежине, маленький Сережа еще не мог знать, что человек этот сыграет в судьбе его одну из важнейших ролей, принесет ему много добра и немало огорчений. Тогда было первое знакомство.
В Киеве Баланин часто бывал в доме Москаленко, потом он уехал в Петроград, оттуда в Борисоглебск, в Тамбовскую и Воронежскую губернии, где консультировал строительство первых в тех краях элеваторов. Наконец похудевший, загорелый, воротился в Киев и в первый же вечер пошел навестить Москаленко. Вскоре бабушка как-то вечерком объяснила Сереже, что мама выходит замуж за Григория Михайловича, что теперь он, мама и Григорий Михайлович будут жить вместе.
– А ты? – спросил Сережа.
Бабушка улыбнулась.
С жестоким отроческим эгоизмом, так свойственным детям, Сергей почувствовал вдруг неприязнь к Баланину. Разрушался уже не только мир дедовского дома, но и мир людей, доселе населявших его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467
Василий Николаевич снял в Киеве квартиру на Некрасовской, с великими трудами и шумными хлопотами собрались, погрузились, переехали, наконец, зажили, как прежде, все вместе, одной большой семьей. Да, все, как прежде, вот даже Варвара – верная душа – с Анютой-кухаркой тут, все, как прежде, и все – другое, совсем не похожее на милую нежинскую жизнь. И квартира тесна, и без хозяйства сиротливо, и дети не те уже, взрослые, самостоятельные, и город – чужой, большой, шумный. И большая, шумная, совсем незнакомая жизнь проникала сквозь стены новой квартиры, принося с собой неизведанные тревоги – никуда не уйти от них...
Уже открылись первые госпитали. Нюша работала сестрой милосердия, делала перевязки, дежурила по ночам. Однажды взяла с собой сестру. Мария Николаевна всю ночь просидела подле умирающего прапорщика. Он метался в бреду, выкрикивая обрывки ругательств, потом замолкал, откидывался весь мокрый на подушки, просил пить. Под утро удивленно улыбнулся Марии Николаевне и сказал:
– Никогда не думал, сестрица, что я такой крепкий: никак помереть не могу... Через час его отвезли в палату умирающих, а доктор сказал Марии Николаевне:
– Вам, я вижу, нехорошо. Не советую приходить к нам. Вы человек образованный, сможете приносить пользу в другом месте...
Мария Николаевна училась и работала в канцелярии курсов. За это ее освободили от взносов за учение и еще платили двадцать рублей. Но денег в семье все равно не хватало. Цены росли как на дрожжах. Варвара возмущалась:
– Даже хлеб и картошка вдвое дороже!
На Крещатике бестолково шумели «патриотические» демонстрации: «За Россию, за победу!», а рабочие бастовали. Недовольных стригли в солдаты, на их место присылали военнопленных. На «Ауто», «Арсенале», у Гретера и Криванека, Фильверта и Дедины работали немцы. Киевские окраины роптали. В городе появились листовки. А с фронта ползли тревожные слухи: армия отступала, военные неудачи весной и летом 1915 года вызывали у всех какое-то нервное, взвинченное настроение, незнакомую резкость в разговорах, недобрую суетность в мыслях. И не верилось, что так недавно существовал тихий зеленый Нежин, чаепития за закрытыми ставнями, восторги после полета Уточкина... Другой мир...
И опять всем как-то было не до Сергея. В архиве Академии наук СССР хранится одна его короткая запись, выдающая в нем мальчишку наблюдательного и отчасти характеризующая атмосферу киевской его жизни:
«Мои мнения о тете Нюше. Плохой день тети Нюши.
Тетя Нюша встала серьезная и мрачная. Она уже не смеется так весело, как в свой добрый день. Она уходит на курсы. Откуда возвращается усталая и недовольная. Молча пообедает, идет отдыхать. Отдохнувши, она снова идет иногда на урок или на курсы. И возвращается мрачнее тучи! А я боюсь сказать лишнее слово.
Добрый день тети.
Я прихожу утром к тете, она меня встречает ласково и весело смеется и целует. Потом днем читает и за обедом разговаривает! Я с ней играю в игры и карты и лежу разговариваю. Иногда помогает клеить и делать всякие вещи. В общем добрый день лучше плохого».
С. Королев.
Он все время чем-то занят: раскрашивает картинки, клеит модельки, собирает марки, играет в солдатики, строит дома из кубиков. А однажды Григорий Михайлович принес ему сразу несколько цветных шаров...
Они познакомились уже давно, еще когда Сергей жил в Нежине. Высокий стройный мужчина лет тридцати с приятным, несколько удлиненным лицом, спокойными ясными глазами. Это и был Григорий Михайлович Баланин.
Курсисткой Мария Николаевна снимала комнату на Фундуклеевской. У хозяина был сын-тупица, и Григорий Михайлович натаскивал его по математике. Так Мария Николаевна познакомилась со своим вторым мужем.
Баланин был человек интересный. Сын объездчика в лесничестве, он окончил городское училище, потом учительскую семинарию, готовившую сельских учителей, которая, к его собственному удивлению, не убила в нем охоты учиться дальше.
Он уехал в Петербург, где ему удалось поступить в Учительский институт. Положенные годы отработки провел он в Финляндии и Карелии, накопил там денег и уехал в Германию. Из Германии Григорий Михайлович вернулся с дипломом инженера по электрическим машинам и блестящим знанием немецкого языка. Однако в России немецкий диплом считался неполноценным, и, чтобы получить звание инженера, Баланин поступает в третий институт – Киевский политехнический, открытый в 1898 году. Ко времени знакомства с Марией Николаевной он числился в студентах, но студенческого в нем было мало: взрослый, сложившийся человек, отличный инженер, который, однако, не мог доказать это на деле. Лишь в 1913 году получил он диплом.
Но тогда, в Нежине, маленький Сережа еще не мог знать, что человек этот сыграет в судьбе его одну из важнейших ролей, принесет ему много добра и немало огорчений. Тогда было первое знакомство.
В Киеве Баланин часто бывал в доме Москаленко, потом он уехал в Петроград, оттуда в Борисоглебск, в Тамбовскую и Воронежскую губернии, где консультировал строительство первых в тех краях элеваторов. Наконец похудевший, загорелый, воротился в Киев и в первый же вечер пошел навестить Москаленко. Вскоре бабушка как-то вечерком объяснила Сереже, что мама выходит замуж за Григория Михайловича, что теперь он, мама и Григорий Михайлович будут жить вместе.
– А ты? – спросил Сережа.
Бабушка улыбнулась.
С жестоким отроческим эгоизмом, так свойственным детям, Сергей почувствовал вдруг неприязнь к Баланину. Разрушался уже не только мир дедовского дома, но и мир людей, доселе населявших его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467