Поравнявшись с засадой, оп обернулся к своим, подал команду на отдых, достал из сумки кисет, трубку, зажигалку, поднес огонь к трубке, но закурить не успел. Окунев выстрелил. Унтер упал.
– Бей их, хлопцы!– закричал Окунев и поднялся. В минуту все было покончено. Четырнадцать немцев корчились на тропинке в предсмертных судорогах, пятнадцатый, сопливый юнец в новеньком мундире, ползал перед Окуневым и молил: “Русь, не стреляй, жить, жить”.
С “языком” и трофеями разведчики возвращались домой. Но, по-видимому, фашистов обеспокоила перестрелка в их тылу. Вскоре отряд столкнулся с многочисленной группой немцев. Отбиваясь от наседавшего противника, отряд Окунева сбился с курса. Гитлеровцы тоже запутались в дремучем лесу и отстали, по положение отряда от этого не улучшилось. Где они? Вокруг лес да скалы и, может быть, вражеская засада за каждым деревом.
Спустились в ущелье. Наверху немцы скалу долбят, строят оборону. Офицеры расхаживают, покрикивают. Костры горят, пища готовится. Какой-то фриц поет вполголоса.
– А ну, Костюк, подползи поближе, посмотри, много их?
Вернулся Костюк:
– Немцев много, но другого пути, товарищ лейтенант, у нас нет. Вершину перевалить, и мы сразу же дома будем. Надо пробиваться, товарищ лейтенант!
Окунев развернул свой отряд в цепь. Точно горная лавина, нагрянула семерка смельчаков на вражеский лагерь.
– За Родину! – остальное договаривают автоматы и гранаты. Уцелевшие фрицы кубарем скатились в глубокое ущелье. Разведчики стали полными хозяевами вершины. Всюду валялось брошенное оружие, трупы врагов. Их было около пятнадцати. Окунев удовлетворенно оглядел усталые лица друзей и тут же заметил, что нет Костюка. Бросились искать. Герой лежал у немецкого блиндажа, широко раскинув сильные руки, как будто обнимая в последний раз любимую, свою родную землю.
Шестерых смельчаков командование наградило медалями “За отвагу”. Костюка – посмертно – орденом Красного Знамени. И каждый раз, когда разведчики уходят во вражеский тыл и немецкие захватчики падают под их внезапными, беспощадными ударами, Окунев говорит своим товарищам: “На счет Костюка...”
Этот боевой эпизод из героических будней защитников перевала описан в тридцать втором номере газеты “Боец РККА” Закавказского фронта.
Имя Окунева упоминается в рассказах многих участников боев. Особенно тепло и трогательно вспоминает его полковник Малюгин, бывший инженер 810-го стрелкового полка. Он поведал об одном эпизоде, который произошел в самую трагическую минуту жизни полка, сражавшегося в районе горы Кара-Кая. Силы иссякли. Боеприпасы заканчивались – уже несколько суток не было продовольствия, остатки подразделений вместе со штабом полка ценою огромных усилий удерживались на небольшом плато. Командир полка майор Смирнов видел единственную возможность связаться с соседями через узкую долину, которую немцы не заняли лишь потому, что она хорошо просматривалась и простреливалась с командных высот, находившихся в руках врага. Чтобы разведать путь для прорыва, командир полка послал два отряда бойцов и трех самых надежных офицеров штаба: первого помощника начальника штаба старшего лейтенанта Окунева, полкового инженера лейтенанта Малюгина и начальника связи полка лейтенанта Журина.
Двигаться пришлось на глазах противника. И едва они вышли на ледяное плато, немцы открыли прицельный огонь. Кроме вражеских пуль, разведчиков подстерегала другая, не менее страшная опасность – ледяные щели. Они были своего рода ловушками. Сколько угодило туда бойцов и мало кто возвратился из этих ледяных склепов. Малюгин и Журнн, укрывшись от пуль за каменными глыбами, не заметили, как Окунев упал и по скользкому льду быстро покатился вниз, но успели заметить, как он исчез в глубокой щели. Надежды на спасение не было. И все же Малюгин и Журин решили попытать счастья и спасти своего боевого товарища. Они разостлали под ногами палатку на льду (чтобы самим не угодить в ловушку), привязали к концу веревки палку и бросили ее в ледяную яму. Под нулями, на глазах врага, они проделывали это несколько раз, и все безрезультатно. Горечь неожиданной утраты любимого друга жгла сердце. Не хотелось верить, что Михаил Окунев погибнет теперь так нелепо.
Снова и снова, продвигая в сторону палатку, которая удерживала их на льду, опускали в щель веревку с палкой на конце. И вдруг веревка натянулась. Когда Окунева вытащили, он был почти в бессознательном состоянии, весь мокрый, с окоченевшими руками. Трудно даже представить, как он мог удержаться руками за спасительную палку, которая нашла его на дне ледяной могилы. За ночь Друзья обогрели Окунева, и он снова был в строю.
Легко сказать “обогреть”. Но как это сделать на леднике, где нет ни кустика, ни землянки. Только мертвый лед да холодные скалы. К тому же в эту страшную сентябрьскую ночь шел снег с градом и ударил мороз. Вся одежда на Окуневе была мокрая и мерзлая. Снимать ее пришлось с помощью ножа. Сергей Малюгин снял с себя нательное белье и надел его на Окунева, который был весь синий, стонал и бредил. Сухое белье мало чем могло ему помочь. Что же делать? Малюгин и Журин обратили внимание на трупы погибших боевых товарищей, которые были подготовлены к захоронению. Решение пришло само собой: они уложили туда Окунева, прикрыв сверху шинелями, снятыми с убитых бойцов. Он сразу затих, перестал стонать. Затем друзья, вернувшись из разведки, занялись своими неотложными боевыми делами. Малюгин в эту ночь был оперативным дежурным на командном пункте полка. Но “дежурство”
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162