“Я утаиваю от родителей то, что смогу сказать тебе. На поле боя люди гибнут. Может, суждено и моей груди пронзиться вражеской пулей. В бою жизнь и смерть рядом шагают. Но не об этом я думаю. Ведь если я погибну за Родину, то моя смерть окупится обильно вражеской кровью. Десять и один. Десять смертей врага и одна моя – такова цена минуты моей кончины. Долой смерть, вперед за свободу и счастье любимой Отчизны”.
Как-то мать, диктуя дочери текст письма сыну, просила Вараздата взять отпуск и приехать на побывку домой. Сын в ответ матери отделался шуткой на это, а сестренке Аракси писал:
“Все матери хотят отпуска сыновьям. Война. Враг рвется на Кавказ. Воинам не до отпуска, не можем копать себе могилу. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Но вы не тужите. Успехи врага временные. Скоро взойдет солнце. Мы победим”.
Все эти письма подтверждали то мнение о Вараздате, которое высказали его боевые друзья, оставшиеся в живых.
Но тем не менее с помощью полковника Саркисяна попытались еще заглянуть в архивный фонд Сухумского военного училища. А там значится: “Саркисян Вараздат Мкртычевич – курсант 3-й пульроты пулеметного батальона. Старший сержант. Помощник командира 3-го взвода. 1922 года рождения. Комсомолец. Призван Азизбековским ОВК. Армения, село Азатек. Выбыл в 394 с. д., приказ 285” (Оп. 12811, д. 15, л. 89).
Значит, сейчас нет никакого сомнения, что Саркисян Вараздат погиб в последних числах декабря при выполнении боевой задачи в центральной разведывательной группе лейтенанта Глухова.
Декабрь был снежным. Продолжался снегопад. В горах он особенный. Что-то есть в этом чуде природы – и прекрасное, и трагическое. Ночь. В таинственной тишине замерли горы. Как будто замерла и война. Белой попоной покрыты вершины скал. Из ущелья просматривается лишь кусочек неба. И вот из этой кромешной черноты срываются огромные хлопья снега. Еще миг – и воздух превращается в сплошную белую массу. Кажется, что от этих гор до самого неба ничего больше нет на свете, кроме мертвецки бледной стены. За сутки снежный покров достигает более метра. И тогда горы, почувствовав на тебе огромную тяжесть, пытаются сбросить ее. Маленький комочек снега, случайно сорвавшийся с вершины, очень быстро увеличивается в своих размерах и со страшным гулом, как смерч, обрушивается вниз, сметая на своем пути все живое я мертвое. Лавина с корнями выворачивает вековые деревья, захватывает с собой многотонные валуны и летит в ущелье с дьявольской силой. Громовое эхо раскатывается вокруг, вызывая новые обвалы. Человеку, впервые попавшему в горы, трудно бывает определить: то ли это разбушевавшаяся стихия, то ли громовые раскаты самой мощной артиллерийской канонады.
Даже в такие дни батальоны всегда были начеку. Дозорные группы второго батальона прикрывали правый фланг обороны 810-го полка до горы Марух-Баши.
В центре находились дозорные группы первого батальона.
Третий батальон оборонял Наурский перевал и частично перевал Нарзан. Он был отдален от полка. Комбат старший лейтенант Свистильниченко и комиссар Расторгуев чувствовали на себе особую ответственность. Батальонам были приданы специальные горнострелковые альпинистские отряды, которые всегда бросались туда, где надо было “заклинить” брешь, прикрыть “белые пятна” в обороне.
810-й полк оборонял также перевалы Аданге и другие, что были “на отшибе”. Там находился сводный отряд во главе с заместителем командира полка по строевой части майором Кириленко. Уже как-то сложилась традиция в полку, что “майор Вперед” находился всегда там, где трудно и опасно, где был прорыв и нужна особая сила воли. Майор Смирнов, передавая полк Титову и прощаясь с ним, сказал:
– Берегите своего заместителя майора Кириленко. Он всегда вас выручит.
И Титов убедился, что это именно так. Смелый, горячий, он всегда был на передовой линии. Его больше знали солдаты, чем работники штаба полка.
Батальоны были доведены до штатной численности. Хорошо построена оборона. Впереди выдвинуты сторожевые заставы автоматчиков, ярусами расположены узлы сопротивления с ручными и станковыми пулеметами.
Майор Коваленко был доволен офицерами штаба. Особенно своим первым помощником старшим лейтенантом Ореховым. Его взяли в штаб полка со второго батальона. Поэтому он скучал по своему батальону.
Особое удовлетворение получал Орехов, когда выпадал случай посетить свой батальон.
– Все равно что побывал дома,– говорил он начальнику штаба.
Однажды Орехов доложил Титову, что в районе обороны второго батальона замечена активность противника.
– Как бы егеря не отрезали,– высказал опасение Орехов.
– Понимаю, тебе надо сходить “домой”, – сказал командир полка.
– Нет. Я всерьез говорю, товарищ майор. Разрешите мне с разведчиками пробиться туда. Титов на мгновение задумался:
– Хорошо. Согласен. Только и я пойду с вами.
– Ну уж это напрасно, товарищ майор. Вы что, мне не доверяете?
– Это ты глупости говоришь.
– Поймите, сейчас очень трудно туда пробраться,– пытался уговорить командира полка Орехов.
– Как это понимать? Мне трудно, а тебе нет? В разговор вмешался Коваленко:
– Зря рисковать не следует.
– А ты по какому уставу рисковал, когда самовольно ушел в дозор и чуть было там дуба не дал,– уколол Титов начальника штаба...
На рассвете, как только белые вершины засветились под лучами солнца, из землянки вышла группа. Вместе с Титовым шел Орехов, адъютант командира полка Лепихов и автоматчик Маскин. Все они были в белых полушубках и валенках. Кроме автоматов, каждый имел при себе набор альпинистского снаряжения и снегоступы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162