Но Петр Алексеевич, рассказывая, весь был там. Вспоминая мельчайшие детали той ночи, он слегка щурился, словно вглядываясь в нее.
– Первым к скале подошел рослый и могучий Сванидзе, – продолжил свой рассказ Петр Александрович, – и плотно к ней прижался. Старшина Быков взобрался к нему на плечи, также плотно прижавшись к камню. Лейтенант Белый, оказавшийся в длинной пирамиде последним, сумел дотянуться до вершинного выступа цепкими своими руками. Там он укрепил в трещине альпеншток, закрепил на нем веревку, обернул ею плотный каменный выступ и сбросил вниз. Первыми поднялись “участники пирамиды”, за ними я.
Сначала все шло хорошо. Мы перетянули ручные пулеметы, боеприпасы, и снова начали тянуть людей. Уже шестнадцать человек находились на вершине скалы. А когда стали поднимать семнадцатого, он сорвался, и внизу послышался глухой удар. К чести его надо сказать, что он даже не вскрикнул, хотя чуть не свалился в пропасть.
Вскоре начали поднимать предпоследнего бойца. Помогая перевалить ему через скалы, я схватил его за руку и чувствую – не мужская рука. Потянул еще немного, показалась голова, и я чуть не свалился от неожиданности: это была медсестра Лида.
– Черт побери,– не выдержал я,– как ты сюда попала?
– Следом шла,– жалобно и все-таки с вызовом отвечает она.
Что тут делать? Ругаться некогда, да и не место. Пообещал как следует наказать ее по возвращении, приказал поднимать последнего.
Ночь подходила к концу, следовательно, нам надо было торопиться, чтобы преодолеть последние оставшиеся до противника метров четыреста-пятьсот.
Метров за сто до немцев, мы остановились в естественном укрытии под скалой, очистили от снега и проверили оружие, чтобы не отказало во время боя. Я со Сванидзе и старшиной Быковым начал осматривать местность. Увидели мы несколько небольших блиндажей, похожих па крохотные сопки. Среди них выделялся один – мы поняли, что это наблюдательный пункт. Решено было послать туда группу человек в десять под командой Сванидзе. Помню, что вошли в нее старшина Быков и Лида. Вторую группу, во главе с лейтенантом Белым, я послал на левый фланг. В центре с девятью бойцами остался я. Для наступления все было готово. Но егеря Ланца спокойно спали, не сомневаясь, что советские бойцы не смогут пройти к ним, а до условленного времени оставалось еще пятнадцать минут.
Однако бой начался минут через семь: это на левом фланге немцы заметили группу Белого. Тот сразу же открыл огонь и забросал полусонных фрицев гранатами. Услышав это, Сванидзе также перешел в наступление. Немцы выскакивали из укрытий и метались, не зная, откуда на них напали и куда им бежать. Вскоре, впрочем, она сориентировались и бросились между двух флангов, то есть прямо на нашу группу. Наша группа тоже открыла огонь, и тогда немцы начали отступать, цепляясь за каждую лощинку и камень. Оставалось вскоре лишь одна огневая точка немцев – на самой вершине. Оттуда непрерывно и метко бил ручной пулемет. Группа Сванидзе залегла. Тогда сержант Соколов пополз вперед. Он был уже совсем близко от пулемета, когда был ранен. Все же он собрался с силами и швырнул в немца гранату. Пулемет замолк. Сванидзе тут же занял вершину. Лида бросилась к Соколову, стала его перевязывать, но сержанту уже ничто помочь не могло...
Между тем наступил день – солнечный и тихий. Остатки гитлеровцев начали отходить к главным своим силам, к перевалам. Но тут их поджидали минометчики 810-го полка. Главные силы немцев тоже не дремали и открыли артиллерийский огонь, одновременно выслав свои подразделения на помощь гибнущим. Заговорили не только те их орудия и минометы, что были на самом перевале, но и те, дальнобойные, что укрывались за двумя хребтами. Сперва снаряды рвались на переднем крае обороны 810-го полка, а потом и в тылу, вплоть до штаба группы войск.
Досталось и группе альпинистов Плиева. Немцы, видимо, решили, что это крупная группа и сосредоточили на ней огонь многих минометов и орудий. Некоторые бойцы погибли, иные были ранены, и тут Лида (Бывший боец завода связи 12-го ОГСО Иван Иванович Тиращенко сообщил нам, что фамилия медсестры Лиды – Майдашок) доказала, что не зря пошла самовольно с группой. Под огнем она перевязывала их, ободряя улыбкой и словом.
“Придется вместо наказания награждать ее”, – подумал Плиев.
А внизу, в ущелье и на его пологих скатах, разгорался длительный и жестокий бой. Это батальон 810-го полка встретился с подразделениями фашистов, посланных на помощь своим передовым дозорам, уже уничтоженным отрядом Плиева. Немцы продолжали подходить от северозападной части ледника, их накопилось довольно много, и наше командование распорядилось о подброске свежих сил. Вместе с подразделениями резерва пришла вскоре и одна рота 12-го ОГСО. Началась двусторонняя перегруппировка войск, и в это время над нашими позициями появились “Фокке-вульфы”. Они сделали несколько заходов, сбрасывая бомбы на позиции 810-го полка и альпинистов. Потом снова заговорила артиллерия, и вновь гитлеровцы бросились по гребню узкого хребта, чтобы занять утраченные в утреннем бою ключевые позиции. Однако минометчики 810-го полка не пропустили их, выбивая в скалах. Тогда немцы бросили в этом направлении еще одну роту. На этот раз “эдельвейсовцы” наступали более стремительно, и им удалось подойти вплотную к поредевшей группе Плиева. Здесь оставалось уже пятнадцать человек, причем некоторые, в том числе и лейтенант Белый, были ранены. Но они не выходили из боя.
Оборону группа удерживала, но был один острый момент, когда замолчал пулемет лейтенанта Белого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162