Речь идёт ведь не о карманнике, застигнутом на месте происшествия, а о первом секретаре ЦК крупной республики, у которого 2 миллиона полученных взяток, и о других крупных функционерах, доказательства о коррупции которых не вызывают сомнений. Для применения такой временной меры, как задержание, нет никаких оснований, перечисленных в законе, зато для заключения под стражу на период расследования – их более чем достаточно.
Конечно же, Сухарев сам прекрасно понимал всю абсурдность своего распоряжения, но не отменил его. Причина упрямства скоро стала нам известна: новация сия, как позднее сообщил нам Сухарев, принадлежала секретарю ЦК КПСС, доктору юридических наук, крупному специалисту в области советского государственного строительства товарищу Лукьянову. А с начальством, как известно, не спорят. С лёгкой руки Анатолия Ивановича подобная порочная практика стала применятся всё чаще. И когда в августе 1991 года Верховный Совет СССР санкционировал привлечение Лукьянова к уголовной ответственности и арест, его, как мелкого воришку, также сначала задержали по ст. 122 УПК РСФСР и лишь через трое суток арестовали.
Руководить операцией по задержанию подозреваемого поручили Гдляну. В Узбекистан прибыли со всеми возможными предосторожностями. В Ташкенте остановились не как обычно в гостинице, а на конспиративной квартире КГБ. Обычный жилой дом, привычно грязный подъезд, обшарпанная дверь. Здесь мы вдвоём пробыли двое суток. Вечерами к нам приезжали председатель республиканского КГБ В. Головин, его заместитель В. Камалов, сотрудники 3-го управления КГБ Узбекистана. Им поступила команда Чебрикова оказать содействие следствию в задержании четырёх взяточников. Все они находились под контролем и наружным наблюдением.
Принятые меры предосторожности вовсе не были лишними. Наши приезды в Узбекистан в последние два года, как правило, сопровождались какими-либо серьёзными акциями – арестами функционеров, изъятием крупных ценностей, и мафиози давно подметили эту закономерность. А после скандала на партконференции направление следующего удара было очевидно, так что неосторожные действия могли попросту привести к необратимым последствиям, например, самоубийствам, о которых мы уже рассказывали.
Начались и первые неувязки. Прибывшие в Ташкент следователи госбезопасности из состава «независимой» следственной группы проинформировали своих коллег в Узбекистане, что по решению Политбюро группа Гдляна отстранена от расследования, и дальше этим делом будут заниматься они. Отказались выполнять и наши распоряжения. Неосведомлённое в московских интригах руководство республиканского КГБ встало в тупик: с кем иметь дело, чьи команды выполнять. Пришлось по ВЧ связываться с Васильевым и Сухаревым, которые не очень твёрдо, но подтвердили, что руководителем операции назначен Гдлян. С Лубянки же цыкнули на «независимых», дескать, разбираться будем в Москве, а сейчас совместными усилиями нужно провести задержание.
Только разобрались с этими дрязгами, как случилось почти ЧП: вечером 18 октября наружная служба… потеряла Усманходжаева. Он был у родственников в Ферганской долине, и мы регулярно получали информацию о его поведении. И вдруг Усманходжаев выехал в сторону Андижана и исчез из поля зрения оперативников… Операция была намечена на 19 октября 1988 года. В этот день Президиум Верховного Совета УзССР должен был рассмотреть представление заместителя Генерального прокурора – о даче согласия на привлечение к уголовной ответственности депутата Верховного Совета республики Салимова. В этот же день должно было состояться заседание бюро ЦК КП Узбекистана. На нём предстояло рассмотреть информацию Прокуратуры СССР в отношении Джаббарова и Раджабова и решить вопрос об их освобождении от занимаемых должностей. Без такого решения, хотя это и не предусмотрено никаким законом, не только подступиться к действующему первому секретарю обкома партии, но даже вызвать его на допрос было делом совершенно невозможным. Предполагалось задержать их после заседания прямо в здании ЦК. Одновременно с ними должны были быть задержаны Усманходжаев и Салимов, где бы они в тот момент ни находились. В служебных кабинетах, по месту жительства сразу бы начались обыски. Во второй половине дня 19 октября из Москвы в Ташкент должен был прибыть спецсамолет МВД с охраной. На нём задержанных предполагалось этапировать в Москву.
Все подозреваемые знали о том, что 13 сентября 1988 года Президиум Верховного Совета СССР дал согласие на привлечение к уголовной ответственности Смирнова, Усманходжаева, Джаббарова и Раджабова. Но время шло, а ничего не менялось. Они надеялись на лучшее и не без оснований: ведь все были выдвиженцами Лигачёва. Несколько проще было с секретарями обкомов. Уже немало их коллег сменили кожаные кресла на тюремные камеры. И не будь они делегатами XIX «исторической» партконференции, серьёзных проблем с задержанием Раджабова и Джаббарова не возникло бы. Но и эти двое могли быть спокойны. Даже после их освобождения от должностей на заседании Бюро ЦК они не предполагали возможности немедленного задержания. Ведь формально Джаббарова и Раджабова избирали на их посты на областных партконференциях. Следовательно, после решения Бюро ЦК предстояло ещё собрать такие конференции и уже там оформить их отставку. Так что впереди у них время ещё было.
Нет, вовсе это не так просто – задержать высокопоставленных взяточников. Будь у следователя вагон доказательств, они могут оказаться никому не нужны, поскольку речь идёт о касте неприкасаемых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125