Араповой, начальников Бухарского УВД А. Дустова и М. Норова, их заместителя Ш. Рахимова, начальников ОБХСС и ГАИ того же УВД А. Музаффарова и Т. Очилова, начальника ОБХСС Кашкадарьинского УВД X. Худайбердиева, начальника ГАИ Ташкентского УВД А. Мадаминова и других лиц, излагаются доказательства, подтверждающие достоверность этих криминальных эпизодов.
«После возбуждения дела, – отмечается в постановлении, – уже в начальной стадии его расследования стала проявляться причастность Эргашева к выявленной группе взяточников, в связи с чем приказ министра внутренних дел СССР №222 л/с от 30.06.1983 г. Эргашев был уволен из органов внутренних дел по статье 67 п. «б», и ему была установлена пенсия.
Однако Эргашев продолжал оставаться членом ЦК КП Узбекистана и депутатом Верховного Совета УзССР, в связи с чем в июне 1984 года следственные органы проинформировали эти инстанции о преступной деятельности Эргашева, он был отозван из депутатов Верховного Совета УзССР избирателями Айкиранского избирательного округа № 291 Наманганской области.
Понимая, что после лишения депутатской неприкосновенности последует привлечение к уголовной ответственности за взяточничество, и опасаясь этого, 15 августа 1984 г. около 7 часов утра по месту своего жительства во дворе дома № 28 по улице Г. Лопатина в г. Ташкенте Эргашев покончил жизнь самоубийством, произведя один выстрел в голову из пистолета. Как практический работник правоохранительных органов, Эргашев понимал все отрицательные последствия привлечения к уголовной ответственности и не желал их наступления. По мнению следствия, на решение Эргашева покончить жизнь самоубийством повлияла прежде всего боязнь ответственности за многочисленные тяжкие преступления и неотвратимость наказания за их совершение, о чём свидетельствовали произведённые в период 11-13 августа 1984 года аресты не менее влиятельных в республике лиц, таких как бывший первый секретарь Бухарского обкома КП Узбекистана Каримов А. К. и директор Папского агропромышленного объединения Наманганской области Адылов А., оба члена ЦК КП Узбекистана и бывшие депутаты Верховного Совета СССР и Узбекской ССР».
Преданному марксизму-ленинизму 52-летнему генерал-лейтенанту грешно было обижаться на Рашидова, которому, обязанный своей карьерой, он по-холопски верно служил. Даже когда над проштрафившимся министром сгустились тучи, замаячила тень разоблачения и его пришлось освобождать от занимаемой должности, Рашидов не оставил соучастника в беде. Эргашева с почётом отправили на пенсию и наградили медалью «За доблестный труд», а местным правоохранительным органам было запрещено заниматься расследованием его деятельности.
Заметая следы и пытаясь дезориентировать следствие, эксминистр в своём предсмертном послании винит во всех грехах Рашидова – крёстного отца мафии и своего благодетеля. А к «шайке Рашидова», помимо работников местного и союзного МВД, ЦК КП Узбекистана, которые, якобы, за деньги организовали клеветническую компанию против него, Эргашев причисляет и председателя республиканского КГБ Мелкумова. Того самого, который в 1983 году за активную борьбу с коррупцией был смещён Рашидовым с занимаемого поста.
Понятно, почему местная прокуратура при расследовании обстоятельств смерти Эргашева не усердствовала в выяснении мотивов самоубийства. Ведь соучастников не на шутку всполошила возможность его ареста. Он слишком много знал и немало мог рассказать следствию. Прорабатывался даже план физического уничтожения Эргашева как потенциального источника информации. Вместе с тем, привлечь к уголовной ответственности бывшего министра, члена ЦК и депутата Верховного Совета Узбекистана без согласия партийных органов было невозможно, поэтому в штабе мафии – республиканском ЦК нам всячески противодействовали. Эргашева вовсе и не собирались выводить из состава ЦК или лишать депутатской неприкосновенности, а все наши ходатайства ложились «под сукно». Когда же нам удалось заручиться поддержкой в Москве, то и тогда вместо дачи согласия Президиумом Верховного Совета Узбекистана на привлечение депутата Эргашева к уголовной ответственности, как это обычно происходило, была организована долгая процедура отзыва его избирателями. Случай редчайший в практике.
В начале августа 1984 года оперативные службы КГБ занялись, наконец, Эргашевым, организовали наружное наблюдение, прослушивание телефонных разговоров. И выяснилось немало интересного. По мере того, как кольцо вокруг Эргашева сжималось, он в поисках поддержки заметался от одного покровителя к другому. Но друзья-мафиози советовали лишь одно: во имя дела, семьи, сохранения капиталов принять «мужественное решение» – уйти из жизни. Был зафиксирован и ряд телефонных разговоров на эту тему. Но Эргашев не решался пойти на крайний шаг, ещё на что-то надеялся. Попытки организовать покушение на жизнь Гдляна срывались, поскольку мы уже контролировали ситуацию. Тогда Эргашев кинулся к Адылову, надеясь на возможность его группировки. Но 11 августа 1984 года был арестован Каримов, а вслед за ним 13 августа – Адылов. У нас была санкция и на арест Эргашева, о чём друзья из ЦК опять-таки услужливо предупредили эксминистра.
А тот всё медлил. Может всё-таки не напрасно? Потому что помимо утечки информации о некоторых действиях следствия стали наблюдаться и другие странные вещи. Санкционировав заключение Эргашева под стражу, заместитель Генерального прокурора СССР Сорока запретил реализацию ареста до его особых указаний. И день за днём отменял начало операции, ничего при этом не объясняя, хотя мы постоянно предупреждали своего начальника, что Эргашева склоняют к самоубийству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125