Купальники сидели плохо – слишком сильно подрезаны снизу, слишком высоко забраны сверху; с этой проблемой Джейд справилась, заставив девушек слегка пригнуться в сторону камеры, чтобы лучше была видна грудь, и надеть туфли на неправдоподобно высоких каблуках, чтобы подчеркнуть изгиб бедер.
– Класс, лучше не бывает, – сказал Тициан на обратном пути в город, когда все намерзлись и устали. – Ты даже из дерьма способна сделать мрамор.
– Вот так комплимент, – рассмеялась Джейд, хотя и сама знала, что сработала сегодня как надо.
– Всегдашняя проблема свободного художника, – сказала она ему, когда они притормозили у моста, чтобы заплатить пошлину, – заключается в том, что время между одним ангажементом и другим тянется слишком долго, а когда получаешь работу – пролетает слишком быстро. Я бы предпочла постоянную, с девяти до пяти, работу. Не говоря уж о постоянной, с девяти до пяти, зарплате.
Джейд надоело думать о деньгах; ей надоела ее сумасшедшая жизнь. Худшее осталось позади, и теперь ей хотелось нормальной, размеренной жизни. Едва ли не главным были деньги – деньги, которые она сама заработает и которые никто не сможет у нее отнять.
– Ну и ну, – вздохнул Тициан, накладывая тонкий слой фиолетовой тени на романтические впадины под глазами. – До чего же ты буржуазна!
– Ну что ж, кому-то надо быть и буржуазным, – засмеялась Джейд. Иногда Тициан был совершенно невыносим, но вообще-то он ей нравился – добрый и отзывчивый малый. Когда ей бывало совсем худо, он, один из немногих, всегда оказывался рядом. – Серьезно, если услышишь что-нибудь, дай мне знать, ладно?
Джейд жаждала постоянства – материального и душевного, как другие жаждут приключений. Графин с «Шабли» исчез из холодильника, случайные встречные – из постели, и Джейд постепенно начала приобретать равновесие. Подобно многим женщинам, она приходила к мысли, что в хорошей работе больше надежности, больше страсти, больше радости, чем можно ожидать от любого мужчины. Теперь Джейд всех своих знакомых просила помочь подыскать ей место.
– Черт побери! – прохрипел автоответчик Джейд голосом погонщика мулов из Миссури, когда она в воскресенье вечером вернулась домой, поцеловав на прощание Дэна и в очередной раз неопределенно пообещав подумать о том, чтобы переехать к нему в большой кооперативный дом рядом с Сентрал-парком. – Какая наглость! Появилась в городе и даже не позвонила мне.
Такой голос мог принадлежать только одному человеку – Мэри Лу Тайлер, бывшей грозной начальнице Джейд, главному поставщику модной одежды для магазина «Савенн». Вслед за приветствием следовало указание позвонить Мэри Лу в «Савенн» тут же, немедленно, сию же минуту. Еще звонила Марти – с приглашением на съемки боевика по роману Стивена Кинга «Кэрри»; Джордж, который напоминал о свидании во вторник. Под дверь была подсунута записка от Питера – не хочет ли она пойти на прием в честь Джона Макинроя.
Джейд легла спать, полная радостных надежд на будущее, – так бывало в Корнеле, где она считалась самой интересной девушкой на курсе. Замужняя Джейд была доброй маленькой девчушкой, довольной своей доброй маленькой жизнью. Джейд сразу же после развода была демоном саморазрушения. Нынешняя Джейд была подлинной, настоящей Джейд.
– Мэри Лу! Как это тебе удалось отыскать меня? – Утром в понедельник Джейд первым делом набрала ее номер.
– А сама-то ты думаешь как? Кто говорит каждому встречному-поперечному, что нужна работа? Мне лично это нашептала виноградная лоза. – Джейд слышала в трубку, как Мэри Лу шелестит на столе бумагами – памятки, записки, заметки, заказы, приглашения.
Все явно осталось, как было. Мэри Лу – это не женщина, а торпеда. Она поражала витрины и людей, в том числе – время от времени – Джейд.
– Ну ладно, как ты там?
– Нормально, – ответила Джейд. – Сейчас нормально.
– А ребенок? Кстати, ты так и не сказала мне, кто у тебя – девочка или мальчик?
– Ты что, забыла? У меня был выкидыш.
На другом конце провода повисло молчание. Даже шелест бумаг прекратился.
– Извини, – сказала Мэри Лу в явном смущении. – Я забыла. Совсем забыла. Прямо не знаю, что сказать…
– Ладно, это я пережила, – сказала Джейд, и так оно, видно, и было. Выкидыш – в прошлом, которое осталось прошлым. Иное дело – аборт. Да, аборт, убивший и ребенка и брак, – дело иное.
– Когда же ты вернулась в город? – прервала, наконец, молчание Мэри Лу, – И почему, черт возьми, сразу не позвонила мне?
Джейд сказала Мэри Лу, что развелась, а в город вернулась в 1976 году.
– А не позвонила я потому, что никому не звонила. После развода у меня был нервный срыв, и мне надо было справиться с ним в одиночку. Со мной тогда трудно было иметь дело.
– А, ясно, – Мэри Лу сама разводилась и прекрасно могла понять самочувствие Джейд. – Ну ладно, давай пообедаем вместе. В ресторане «Ле Гренуй». В пятницу на следующей неделе. В час дня.
Джейд повесила трубку, пытаясь понять, что там такое Мэри Лу задумала. У нее всегда что-то на уме. А пока впереди был вторник и Джордж Курас.
Во время первого своего свидания они говорили каждый о себе; во время второго – друг о друге; во время третьего – о разводах.
– Барри никогда не ладил со своим отцом. С самого детства. Я всегда была посредине. Барри жаловался мне на отца. Отец – на Барри. Я – словно тренировочная груша. – При упоминании о бывшем муже и бывшем свекре в голосе Джейд все еще звучала горечь. – Но когда мы развелись, они тут же стали лучшими друзьями и объединились против меня. Вот когда я поняла, что кровь плотнее воды. Вот когда я поняла, что, случись выбирать между деньгами и любовью, всегда выбирают деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159