– Кэрлис никак не могла собраться с мыслями, а внутри у нее все переворачивалось. – Какой брат? Какая помощь? Ковингтон?
Джефф помедлил с ответом, не зная, что сказать. Заговорив, он, казалось, сменил тему:
– Кэрлис, вы знаете, отчего умер дедушка?
– Инфаркт, – ответила она. Об этом Кирк ей все рассказал. У его отца, так же как и у ее, был сердечный приступ. Разница, однако, в том, что для Арнольда-старшего этот приступ оказался роковым. Поэтому-то Кирк всегда так заботился о своем здоровье, не курил, следил за содержанием холестерина и за своим весом.
– Нет, это был не инфаркт, – сказал Джефф. – Дедушка застрелился. – Джефф помолчал, на сей раз пауза болезненно затянулась. – И дядя Скотт тоже.
Кэрлис буквально онемела.
– Разве вы не знали? Папа не говорил вам? – Джефф был явно растерян, только сейчас поняв по молчанию Кэрлис, что для нее это новость.
На ее конце провода было молчание. Кэрлис просто не знала, что подумать, что сказать? Дядя Скотт? У Кирка был брат? Ведь он говорил, что тоже, как и она, единственный ребенок в семье. Зачем ему понадобилась эта глупая ложь?
– Кэрлис?
– Да? – Наконец ей удалось, хотя и с трудом, откликнуться. Она теперь ни о чем другом не могла думать, кроме как об угрозах самоубийства. О, Боже, молча взмолилась она, убереги его от этого. Пожалуйста!
– В семье об этом никогда не говорят, – сказал Джефф. Он явно почувствовал облегчение, поделившись тайной. Но в голосе его, таком отдаленном, будто он был на другом конце земного шара, звучал и страх, что Кэрлис проговорится.
– Не беспокойся, – сказала Кэрлис, которая все еще не могла прийти в себя от нелепой лжи Кирка, оттого, что его разговоры о самоубийстве могут оказаться не просто разговорами, и еще от сознания того, что у человека, за которого она вышла замуж, были от нее страшные секреты. Сама мысль о том, что он лгал ей, рассказывая о своей жизни, приводила ее в ярость; и в то же время ей было безумно жалко его. Она и любила, и ненавидела его, да так сильно, что даже дар речи потеряла, и могла только гадать, нет ли в его прошлом еще чего-нибудь такого, о чем он не сказал.
Глава XV
Кэрлис надеялась на перемены к лучшему. Она повторяла себе, что все пройдет. Что люди, которые говорят о самоубийстве, никогда не совершают его. Что все угрозы Кирка – от водки и виски. Что все эти разговоры – яблоко от яблони недалеко падает – старые бабьи сказки. Что нервный срыв Скотта к Кирку никакого отношения не имеет. Что каждая семья должна пройти через свое испытание и потом она становится только прочнее. Если бы только покончить дело с этим процессом. Если бы только Кирк снова начал работать. Если бы только все вернулось на круги своя.
Кэрлис понимала теперь, что успех в жизни на самом деле отличается от тех воздушных замков, которые она строила, когда сражалась с начальниками вроде Боба Райана и приятелями вроде Уинна Розье. Успех предполагает совершенно иные проблемы и сложности – и возможности тоже иные. Кирк уже готовился совершить вынужденную посадку, как вынырнул Лэнсинг Кунз и вновь сыграл решающую роль в жизни Кэрлис.
– «Самоуч»! – объявил Лэнсинг. Это было весной 1981 года. Он говорил доверительно, словно делился тайной сотворения мира. – Запомните это название.
– А почему, собственно? – спросила Кэрлис. В памяти у нее мелькнул человек, сказавший «Пластик!» в фильме «Выпускник» с участием Дастина Хоффмана. – Что такого особенного в «Самоучителе»?
– А то, что он сделан так доступно, что любой дурак поймет, – сказал Лэнсинг, почти ложась на стол. – Серьезно, Кэрлис, уж вы-то могли бы понять, что к чему.
– Спасибо, Лэнсинг.
Он объяснил ей, что человек по имени Мэрион Крамер, учитель английского в Чарлстоне, перевел на простейший язык инструкции, которыми снабжают при продаже компьютеров.
– Теперь всем детям покупают компьютеры, но понять инструкции к ним совершенно невозможно. Мэрион прошелся по ним, сделал в школе фотокопии и раздал ребятам. Раздал! – Случилось это почти год назад, а Лэнсинг все не мог успокоиться при одной мысли о том, что раздают то, что можно продать.
– Я поставил ему принтер, и он начал продавать буклеты по пять зеленых, через отдел рекламы в газете. Это было в прошлом году. А теперь дело так разрослось, что он не может с ним справиться, – сказал Лэнсинг, и лоб его пересекли три глубокие горизонтальные морщины. Как известно, это был знак напряженной умственной работы. – Прежде всего ему нужны деньги. Далее – профессиональный менеджер. Речь идет о двухстах пятидесяти тысячах долларов. Дело за вами, Кэрлис. Такое выпадает раз в жизни.
– Лэнсинг, если это такое потрясающе выгодное дело, почему вы сами не дадите Мэриону Крамеру денег? – спросила Кэрлис. – В конце концов, что такое для вас двести пятьдесят тысяч – мелочь.
– В этом вы, разумеется, правы, – сказал Лэнсинг, покачиваясь с носков на пятки в своих туфлях на резиновой подошве, – он любил похвастать своим богатством. – Но разве же я могу позволить себе это? Книги, статьи, лекционные поездки, телевидение – да у меня просто нет времени заниматься чем-то еще.
– «Самоучитель»? – переспросила Кэрлис, вынимая записную книжку.
– «Самоуч». Это я придумал название. Мэрион терпеть его не может. Он говорит, что это безграмотно. А я ему – подумай о рынке. Мы сильно повздорили, но, конечно, я победил. Ведь я был прав.
– «Самоуч», – повторила Кэрлис и исправила запись. Конечно, Лэнсинг всегда говорит одно и то же: раз в жизни, такие предложения не повторяются и так далее, – но на этот раз что-то ее задело. Мысль о «Самоуче» не давала ей покоя целый день, и ночью, часа в два, она вдруг резко выпрямилась в кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159