Щеки Шерон вспыхнули, она улыбнулась.
— Да, — согласилась она. — Что-то в этом роде. Но я ведь ужасно грязная. Я чистила каминную решетку. Конечно, оставайся — на час или дольше. Я только помою руки. Ох, и лицо тоже! Оно ведь грязное? — Она покраснела еще больше.
«Она старается не замечать меня, — думал Алекс, жадно пожирая ее глазами, — ведет себя так, как будто меня здесь нет». Верити неуверенно хихикнула. Шерон подошла к плите, чтобы налить в таз воды.
— Значит, я оставляю ее? — спросил Алекс. — И прихожу через час?
Шерон кивнула, не оборачиваясь к нему, и принялась намыливать руки.
— Я хочу пойти на холмы, — сказала Верити, мгновенно обретя свою обычную живость.
— Так мы и поступим, — ответила Шерон. — День сегодня хороший, солнечный, на улице не так холодно, как вчера. Мы сможем забраться на самую вершину. А разве ты не видишь, что наша каминная решетка сверкает чистотой? Это я ее вычистила.
Алекс, стоя в дверях, обернулся, чтобы бросить на Шерон еще один тоскующий взгляд, но она как раз вытирала лицо полотенцем и не видела его.
— Ты должен пойти с нами, папа, — заявила Верити. — Я хочу, чтобы ты тоже поднялся на вершину.
Алекс посмотрел на Шерон. Полотенце замерло у нее в руках. Затем она медленно опустила его.
— Конечно, — проговорила она, — не стоит идти домой, чтобы через час опять возвращаться сюда.
Алекс колебался, но скорее для виду. Как он мог отказаться от приглашения! Целый час с ней! А может, даже и больше. Он так скучал по ней. У него было ощущение, что он не видел ее по крайней мере год.
— Что ж, хорошо, — сказал он, обращаясь к Верити. — А ты уверена, что нам нужно забираться на самый верх?
Девочка радостно рассмеялась в ответ. Ах, как приятно было снова видеть ее счастливой!
Они поднимались в гору, солнце грело им спины, легкий бриз овевал их лица, путал им волосы. Верити устроилась между ними, держась за руки, время от времени она поджимала ноги и, визжа от восторга, повисала в воздухе. Она взахлеб спешила рассказать обо всем, что видела и о чем думала, с тех пор как Шерон перестала появляться в замке, она торопилась повторить все валлийские слова, которые они выучили с Шерон, и спеть все песни, которым Шерон научила ее. Шерон подхватывала песни, и даже Алекс пытался подпевать им, перевирая слова и мелодию. Он сбивал их стройное пение, и Верити принималась учить его словам песни, а Шерон поправляла ее произношение. Было что-то странное и нелепое в этой компании, карабкающейся в гору и во весь голос распевающей на разные голоса валлийскую песню.
— О-го-го! — закричала Верити, кружась на месте, раскинув руки в стороны, когда они оказались на самой вершине горы, откуда открывался вид на две долины. — Это вершина мира!
— Не хватает только лестницы на небо, — проворчал Алекс. — И слава Богу. Хватит уже карабкаться вверх.
Верити рассмеялась, схватила его за руки и закружилась вокруг него. А потом бросилась бегать по лужайке, визжа от счастья и чувства полноты жизни. Алекс и Шерон с улыбкой смотрели на нее, а потом одновременно повернулись и взглянули друг на друга. Они уже не улыбались.
Алекс сам не ожидал этого. Движимый порывом, он склонился к ней и быстро поцеловал ее в губы.
— Как спина? — спросил он.
— Лучше, — сказала Шерон. — По крайней мере уже не болит при каждом движении.
— Я не смог убедить ее, Шерон, — сказал он. — Ей так хотелось повидать тебя.
— Мне тоже, — с нежностью в голосе ответила она. — Я люблю ее.
Алекс представил себе Шерон матерью Верити. Матерью других его детей. Шерон — его жена, его друг и любовница. Было что-то мучительно-тоскливое в этой несбыточной мечте.
— Шерон… — Он протянул руку и коснулся ее щеки.
— Сэр Джон Фаулер, мой отец, пообещал подыскать мне место учителя, — торопливо заговорила Шерон. — Я собираюсь уехать отсюда.
Лучше бы она пронзила его острым ножом!
— Ты хочешь этого? — спросил Алекс.
Она кивнула.
— Мне нравится учить детей, — ответила Шерон. — Мне кажется, что я буду счастлива в школе. Может быть, это слишком смело, ведь пока я учила только одного ребенка. Но мне нужно уехать отсюда. Мне нужно начать все сначала.
— Это обязательно? — спросил Алекс. — Разве нельзя работать здесь, Шерон?
Она покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Здесь мне работать нельзя.
Алекс убрал свою руку от ее щеки и оглянулся, ища глазами Верити. Девочка уже убежала далеко от них и, казалось, была полностью поглощена собой и своим счастьем.
— Значит, твой отец найдет тебе работу, — медленно проговорил Алекс и вдруг удивленно поднял брови. — Ты сказала отец, Шерон?
Она кивнула:
— Да. Он приходил навестить меня в Гленридском замке, когда ты сообщил ему, что со мной произошло. А потом пришел ко мне домой. — Она едва заметно улыбнулась. — Да, я сказала отец.
— Что ж, — кивнул Алекс, — я рад за тебя.
Она взялась за серебряную цепочку на своей шее, на которую он уже успел обратить внимание, и протянула ему на ладони медальон.
— А потом он передал мне это, — сказала она. — Это медальон моей матери. Он забрал его, когда она умерла.
Алекс осторожно взял в руки медальон и открыл его. На двух половинах были миниатюры; на одной из них был изображен молодой сэр Джон Фаулер, а с другой на него смотрела Шерон — но только это не могла быть Шерон.
— Твоя мать? — спросил Алекс. Она кивнула.
— Я очень похожа на нее.
— Неудивительно, — сказал Алекс, закрывая медальон и осторожно опуская его в вырез ее платья, — что он любил ее. — И внимательно посмотрел ей в глаза.
— Да, теперь я понимаю, что это была любовь, — ответила Шерон. — Раньше я говорила себе, что их связывает только страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129