— Она положила голову ему на плечо. — Просто пока мне не хочется этого.
Это была неправда. Она хотела. Хотела утешения, которое мог дать ей только мужчина. Когда она была замужем за Гуином, интимная сторона жизни обычно доставляла ей радость, кроме того единственного раза, в горах. Было что-то очень утешающее в ощущении, что можно быть настолько близким с другим человеком.
— Запомни, на следующей неделе я опять предложу тебе горы, — сказал Оуэн. — Я ни за что не отступлюсь от тебя, потому что ты, Шерон Джонс, самая красивая женщина Кембрана.
— А ты, Оуэн Перри, самый красивый мужчина Кембрана, — с улыбкой ответила Шерон.
Он поцеловал ее, на этот раз быстрым, легким поцелуем.
— Ну что, тогда пойдем? Тебе завтра рано вставать.
Она кивнула, ее глаза погрустнели.
— Ах, Шерон! — воскликнул Оуэн, прижимаясь лбом к ее голове. — Если б ты знала, как мне горько и обидно, когда представлю, каково тебе приходится в шахте. Ей-богу, ты создана для лучшей жизни.
— Никто не создан для того, чтобы таскать тележки с углем, — сказала Шерон. — Но всем нужно что-то есть. — Она взяла Оуэна под руку, подняла голову и, глядя на заходящее солнце, вдохнула полной грудью, желая вобрать в себя как можно больше вечерней свежести и отчаянно надеясь, что воздух пойдет ей на пользу, что сегодня ночью она сумеет заснуть, а завтра произойдет чудо, которое развеет все ее страхи.
Глава 3
Вечером Алекс отправился на прогулку с дочерью. Как няня ни настаивала, что девочке пора спать, та капризничала и ни за что не желала идти в постель. Алекс чувствовал себя виноватым перед дочерью. Она целый день не видела отца и вынуждена была слоняться по дому и парку под бдительным присмотром пожилой няни, которая почему-то очень боялась местных жителей и не отпускала свою подопечную от себя ни на шаг.
Алекс решил прогуляться с девочкой по холмам. В вечернем свете они выглядели совсем иначе, нежели днем. Их покрытые вереском склоны в лучах заката блестели серебряным светом.
Какая живописная картина, думал Алекс, сжимая в руке маленькую ладошку дочери и окидывая взглядом долину, реку и холмы, сбегавшие к ней. Как не похожи эти края на то, что ему доводилось видеть раньше. Как будто океаны и континенты отделяют его от того, другого, мира. Непонятно почему, но ему было на удивление хорошо здесь. Даст Бог, со временем он поймет премудрости производства, от которого зависит процветание этой земли. Может статься, научится понимать людей, которые живут и работают здесь. И возможно, даже посвятит им какую-то часть своей жизни.
— Папа, что они делают? — спросила Верити, показывая пальцем в сторону подножия холма.
Алекс улыбнулся. Он тоже приметил эту влюбленную парочку внизу, однако старался не обращать на них внимания. Те явно предпочли бы считать, что они здесь одни.
— Они целуются, — сказал он. — Мужчина и женщина, решив пожениться, целуются. Или если уже женаты. Это значит, что они любят друг друга.
— Ты тоже целуешь меня перед сном, — сказала Верити. — Но не так. Не так долго.
— Видишь ли, между взрослыми мужчиной и женщиной это бывает немного по-другому, — ответил Алекс. — Хочешь, я открою тебе маленький секрет? Они пришли сюда, потому что здесь нет людей, не желая, чтобы за ними кто-нибудь наблюдал. Поэтому давай и мы не будем обращать на них внимания, ладно? Посмотри-ка лучше вокруг. — Он обвел рукой склоны холмов и долину, утопающую в лучах заката. — Тебе нравится здесь?
— Да, здесь очень красиво, — сказала Верити. — Бабушка неправду говорила. Она говорила, что здесь край света, мне даже не хотелось ехать сюда.
Алекс улыбнулся. Заходящее солнце оранжевым светом залило все небо над холмами и проложило золотую дорожку на водной глади реки. Он невольно покосился и снова увидел влюбленную парочку. Они уже не обнимались, но стояли, прильнув друг к другу. Высокая, стройная женщина с длинными темными волосами и широкоплечий темноволосый мужчина ростом чуть повыше ее. Если вечернее солнце не шутило над его зрением, он уже видел их. Этот мужчина выступал прошлой ночью на сходке, он узнал его в толпе рабочих на заводе. А она — та самая девушка из Кембрана. Хотя чего уж там, возможно, уже и не девушка.
Неожиданно Алекс почувствовал в сердце легкий укол ревности. Ему вдруг стало очень одиноко. Эти двое внизу удивительно гармонично вписывались в представший его взору пейзаж, они казались неотъемлемой частицей этой живописной уединенной уэльской долины, отрезанной горами от остального мира.
Солнце тем временем спряталось за холмами, и небо из оранжевого стало багрово-красным. Над долиной спускались сумерки. Еще чуть-чуть, и темнота скроет окрестности. Алекс почувствовал, как его охватывает безотчетная тревога, какая-то щемящая тоска, которую он не мог ни понять, ни обозначить словами. Оттого ли это, что он чужой здесь, чужой этой красоте и гармонии, что он не вырос на этой земле и не в силах ощутить свое родство с ней? Или это тоска… по дому? Нет, вряд ли. Он не мог найти ни объяснения, ни подходящих слов. Эта долина восхитительна, и он видит ее во всей ее красе, в летний вечер, залитую отсветами заката. Что ж удивительного в том, что красота природы так тронула его, — он просто досадует, что рядом нет никого, кроме маленькой дочери, кто мог бы разделить с ним эту радость.
Он снова посмотрел вниз, ища глазами влюбленную пару. Рука об руку они спускались по склону, направляясь к поселку.
— Ну что, малыш, — Алекс склонился к притихшей дочери, — не пора ли и нам домой? А то, глядишь, скоро стемнеет и маленькая девочка может заблудиться.
— Но ведь я же с тобой, папа, — сказала она, стискивая ручонкой его ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129