Кому бы пришло в голову с нею расправиться?
— Вопрос о том, замечательная она женщина или нет, не имеет значения, мадам. Что же касается ее могущества в рамках Познания, то оно вовсе не делало неуязвимой. А уж ее «замечательность» — еще менее. Даже самого могущественного мага можно застигнуть врасплох, и уж тут ему даже Познание не поможет. Тело чародея, как и тело любого другого человека, подвержено и, значит, может быть подвергнуто воздействию стали, огня или веревки.
Верран пристально посмотрела на мужа, взволнованная беспредельной горечью его слов.
— Но почему кто-то решил убить мадам Ненневей? По какой причине?
Фал-Грижни понадобилось определенное время, чтобы собраться с мыслями для ответа, и заговорил он с некоторым трудом, тщательно подбирая слова:
— Гереза Вей-Ненневей была моей политической союзницей, равно как и личным другом. И то, и другое было неосторожно с ее стороны — и эта двойная неосторожность привлекла к ней внимание моих врагов и в конечном счете привела ее к смерти. Те же причины привели к гибели и Рева Беддефа. Дружба со мной приносит гибель невинным людям. Смертельный исход практически гарантирован.
— Это не так! Вы не должны так думать.
— Увы, это так. Связь прослеживается однозначно. И не следует ли вам, мадам, подумать о собственной безопасности?
— Нет! — отчаянно выкрикнула Верран, не сомневаясь в том, что он вновь заговорит о необходимости отправить ее в одно из своих поместий. — Мой дорогой лорд, в том, что убили ваших друзей, вы не виноваты. Более того, можно сказать, что они погибли за дело, которое считали необходимым и праведным. И наверняка вы не дали бы им при жизни совета вести себя как-то иначе. Вы ведь и сами поступаете точно так же.
— Вот как?.. Но даже если так, то это не всегда мой осознанный выбор. Такова, мадам, моя натура, о чем вы, к счастью, ничего не знаете. И надеюсь, никогда не узнаете. В последнее время, так или иначе, нарастающий гнев заставил меня выйти за определенные рамки. И я чувствую, что в этом смысле не дошел еще до конца. Но уж если дойду — то горе Ланти-Юму и горе всему Далиону! Потому что у меня есть сила и желание расправиться со своими врагами и их приверженцами так, что наш остров никогда не оправится от полученных ран. А расправлюсь я не только со своими врагами, но и с их потомками.
— С потомками? — Эта фраза повергла ее в трепет. — Но в этом случае вы уничтожите ни в чем не повинных людей!
Грижни едва заметно кивнул.
— Лорд, мне понятны ваш гнев и ваша печаль. Но если вы покараете не только виноватых, но и ни в чем не повинных, то вы сами ступите на тропу зла. Из этого ничего хорошего не выйдет — ни для вас, ни для всех остальных.
— Не печальтесь заранее, мадам. Я умею владеть своими чувствами. Лишь если что-нибудь случится с вами или с нашим ребенком, я, возможно, утрачу контроль над собой.
— Только не из-за меня — мне не хочется и думать о таком!
— Я понимаю.
Он взял ее за руку, и какое-то время ни тот, ни другая не произнесли ни слова. Верран пристально смотрела на мужа и видела, как проходит его гнев, уступая место своей сопернице — печали. В конце концов она заговорила первой.
— А погребальную церемонию попросят провести вас?
— Да.
— Мне бы хотелось присутствовать. В конце концов, мы с ней тоже дружили. Да и вас покидать в такой час мне не стоит.
Фал-Грижни, не сказав ни слова, кивнул.
Мысль о том, что с ведьмой Ненневей расправился союз патриотов, получила широкое распространение, потому что листовки приобрели ликующий характер. Но если дело обстояло именно так, то что именно совершили патриоты — злодеяние или же подвиг? На этот счет лантийцы придерживались различного мнения. Найденное тело человека в маске так никто и не опознал, потому что те, кто мог бы это сделать, разумеется, промолчали. Убийцы как сквозь землю провалились — и, может, так оно было и к лучшему. Их арест с последующим судом мог бы повлечь за собой самые серьезные осложнения.
Что же касается умерщвленной чародейки, то родственников у нее не было, и считалось, что ее телом распорядятся Избранные. Она входила в их общество, и, разумеется, им и следовало похоронить ее.
Магистр ордена Террз Фал-Грижни, близкий друг усопшей, мог бы завоевать определенную популярность в обществе, поведи он себя в сложившихся обстоятельствах надлежащим образом. Однако магистр презирал любые публичные проявления чувств. Когда, два дня спустя, он говорил на похоронах Вей-Ненневей, его речь звучала столь бесстрастно, что присутствующие на церемонии, перешептываясь, говорили, что этот человек высечен из камня — или же, не исключено, вовсе не является человеком.
Глава 11
Зимой начались общественные беспорядки. Герцог Повон счел уместным и своевременным обложить дополнительным налогом имущество самых богатых подданных с тем, чтобы профинансировать возведение роскошного амфитеатра из золота и хрусталя. Аристократы Ланти-Юма отреагировали на это требование с поразительной нехваткой патриотизма. Они созвали конклав высшей знати, на заседании которого председательствовал лорд Террз Фал-Грижни. Теперь аристократы Ланти-Юма оказались более склонными прислушиваться к его доводам. Вдобавок к главенству в Совете Избранных он принадлежал к одному из древнейших аристократических семейств. Ассамблея проголосовала за отказ платить новый налог. Герцога Повона это, разумеется, взбесит, но что он сможет поделать с единым мнением аристократии?
Герцог Повон и впрямь взбесился. И действительно ничего не смог поделать, столкнувшись с единым сопротивлением богатейшей и родовитой знати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113