Нельзя было исключать и того, что они носятся с мыслью целиком взять бразды правления в свои руки. Подумав об этом, лорд Ульф окончательно разозлился. Мысль о том, что компания непредсказуемых в своих поступках и чужеродных остальному обществу колдунов может взять под свой контроль государственные дела, казалась ему невыносимой. Такие вопросы, как сбор налогов и пошлин, продвижение по службе генералов и чиновников, переговоры с иноземными правителями, судьбы войны и мира, — все это должно было, как повелось сыздавна, оставаться под контролем наследственной аристократии, одним из представителей которой был он сам. Под контролем аристократии и, разумеется, военных. Таков нормальный порядок вещей.
К счастью, члены ордена Избранных были, как правило, слишком погружены в свои таинственные ритуалы и секретные сборища, чтобы более или менее часто вмешиваться в государственные дела, — хотя, на взгляд лорда Ульфа, и вмешательство, имеющее место, было само по себе нетерпимо. Так, по крайней мере, обстояло дело, пока магистром Совета Избранных не стал Террз Фал-Грижни, к которому лорд Ульф относился с невыразимой ненавистью. Фал-Грижни оказался человеком своенравным и властолюбивым. Фал-Грижни начал проявлять недопустимый интерес к государственным делам и оказался человеком слишком могущественным, чтобы его мнением можно было пренебречь. Лорд Ульф не принадлежал к пассивным натурам и не в его характере было терпеть не устраивающую его ситуацию, особенно если ее изменение и исправление находилось в рамках его собственных возможностей. Но все попытки устранить Фал-Грижни оказывались до сих пор безрезультатными. И вот теперь с ним, с Ульфом, хочет поговорить Глесс-Валледж. Человек он скользкий и обходительный, он тоже волшебник, но поговаривают, что он и сам стремится к свержению Фал-Грижни. Так что, как знать, беседа с ним может оказаться и небесполезной.
Хаик Ульф поднялся на террасу и тяжело опустился в кресло напротив Валледжа всем своим крупным и грузным телом.
— К вашим услугам, мастер, — сказал он довольно недружелюбным тоном.
Они заказали еще один кубок вина, и Хаик Ульф сделал добрый глоток. Глесс-Валледж пристально посмотрел на него. Ульф был известным нахалом и грубияном, но дураком его не считали. Так что, как знать, беседа с ним может оказаться небесполезной.
Пока Валледж раздумывал над тем, как бы поудачней начать разговор, паузу прервал Хаик Ульф:
— Ну как, оправились после своего позора?
Глесс-Валледж не мог скрыть удивления.
— Прошу прощения, командир?
— Я слышал, что какое-то время назад вы сцепились с Фал-Грижни. И он с вас чуть не спустил шкуру.
Откуда Хаику Ульфу стало известно о событиях, разыгравшихся на совещании Избранных? Неужели распустила слух эта мерзавка жена Грижни?
— А откуда у вас такие сведения, командир?
— Да не волнуйтесь, у меня имеются свои источники. Я знаю столько, что это весьма удивило бы вас, мастер.
— Не сомневаюсь в этом. Всему городу Ланти-Юм известно, что от начальника герцогской стражи Хаика Ульфа почти ничего не утаишь. — Валледж пустил в ход одну из своих обаятельных улыбок. — Но мне больше пришлось бы по вкусу, если бы вы называли меня просто по имени.
Ульф широко развел в стороны огромные руки.
— Вот как? А мне казалось, будто вам, чародеям, хочется, чтобы весь мир знал, кто вы такие.
— Кое-кому из нас — вне всякого сомнения. Что же касается меня, то, на мой взгляд, аристократическое имя говорит о человеке куда больше, чем любой титул, дарованный ему в ордене Избранных.
Трудно было определить, возымела ли должный эффект апелляция к аристократической солидарности. Хаик Ульф, хмыкнув, поднес ко рту кубок.
— Только не подумайте, — продолжил Валледж, — будто магистр высшего Совета и я вступили в грубую физическую схватку. Уверяю вас, что ничего подобного не было.
— Было или не было, но вам-то все равно не поздоровилось!
Ульф осушил кубок. Судя по всему, он уже утрачивал интерес к разговору.
Глесс-Валледж всмотрелся в лицо собеседника. Было ясно, что тонкость и деликатность в разговоре с ним неуместны. Чем грубее подход, тем лучше.
— Но и ваши старания оказались в равной мере безрезультатными, — сказал он.
Ульф и глазом не моргнул.
— О чем это вы?
— Я заметил, командир, что за последний год вы организовывали несколько покушений на жизнь магистра ордена Избранных Грижни. Последнее из них имело место на его свадьбе. Это был скверный план и осуществленный к тому же негодными средствами. У вас не было ни малейшего шанса на успех.
— Впервые слышу. — Ульф налил себе еще вина. — Послушайте, чародей, все это вам приснилось.
— Вот как? А убийцу вы, надо полагать, допросили?
— Жалкий одиночка, безумец, которого следовало бы держать под замком.
— И вы держите его под замком?
— Нет, — невозмутимо ответил Ульф. — Он умер под пытками.
— Какая жалость. Что же, он оказался таким слабаком или допрос был проведен с чрезмерным пристрастием?
— Трудно сказать. Вам еще что-нибудь хочется выяснить, Валледж?
— Да. Мне хотелось бы выяснить, почему вы с таким упорством прибегаете к столь бессмысленным и плохо замаскированным планам. На что вы рассчитываете, посылая наемного убийцу-одиночку к магистру ордена Избранных? Это же сущее ребячество. Почему бы вам не воспользоваться более мощным орудием, находящимся в вашем распоряжении?
— И что это за орудие?
— Ваши гвардейцы, разумеется.
— Только и всего? Послушайте, Валледж, я не несу ответственности ни за одно из покушений на жизнь Грижни. У него, как вам известно, куча врагов. Так почему же ваши подозрения пали именно на меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113