Дрис Веррас поднялся с места и ушел. Когда он покинул покои дочери, она отчасти огорченно, отчасти облегченно вздохнула… Оставалось надеяться на то, что он сюда не вернется.
Глава 10
Когда келдхар из Гард-Ламмиса потребовал ему передать ему пять тысяч лантийских солдат для участия в войне с Силевией, герцог Повон счел себя вынужденным согласиться. Как раз в это время магистр ордена Избранных Фал-Грижни повел борьбу против политики герцога с особенным ожесточением. Грижни заручился поддержкой многих представителей знати, в том числе таких людей, как Кру Беффел, Ро Занлас и Дьюл Парнис, которые отказались отдать в рекруты своих крепостных и рабов. Действия Грижни нашли поддержку и у других, потому что лантийские аристократы не желали без каких бы то ни было выгод лично для себя расставаться со своими холопами.
Фал-Грижни во всех его начинаниях поддерживала Гереза Вей-Ненневей. Поэтому не было ничего удивительного в том, что женщина-маг стала мишенью для нападок союза патриотов. Вскоре по всему городу оказалась расклеена очередная листовка. Составленная так, чтобы потрафить самым низким вкусам черни, она включала в себя и карикатуру, одновременно омерзительную и непристойную. Вей-Ненневей была изображена обнаженной, причем ей было придано сходство не столько с женщиной, сколько со зверем. В руке у нее был кинжал, а изо рта и по подбородку струилась кровь. Текст под карикатурой гласил:
«ВЕДЬМА ГЕРЕЗА ВЕЙ-НЕННЕВЕЙ И ЕЕ КРОВАВЫЕ ЗЛОДЕЯНИЯ
В последнее время выяснилось, что ведьма Ненневей — сообщница и приспешница Фал-Грижни, царя демонов, повинна в самых неслыханных злодеяниях. Да будет известно всем, что эта старая и уродливая ведьма ежедневно похищает у жителей Ланти-Юма самых красивых дочерей и делает их своей добычей. Ни имя, ни звание ее не интересуют, лишь бы те были красивы и девственны. Этих несчастных дев ведьма уводит к себе в логово и там пьет их кровь. Когда под воздействием колдовства и злобы несчастные становятся совершенно беспомощными, ведьма сдирает с их девственных тел кожу до последнего лоскута. И затем покрывает белоснежной и юной плотью свое распадающееся от старости и мерзости тело, добиваясь ненадолго призрачного сходства с красавицами. И в этом мимолетном облике выходит ночами на улицы и предается блуду, а бесчисленные любовники и знать не знают, с кем спознаются, а когда узнают, становится уже слишком поздно.
Таким образом, к нашему вящему стыду, процветают подлость и обман этой ведьмы. Нет и не будет нам прощения, пока не предадим Ее Гнилость и ее Пакостность огню. Так что, люди добрые, берегитесь.
Союз патриотов».
Верран прочитала эту листовку с отвращением. Да и на глаза она ей попалась лишь по злосчастному невезению, потому что в последнее время Верран не выходила из дому. После прискорбной истории на набережной Сандивелл Фал-Грижни предложил ей на выбор: или не покидать пределов дворца и прилегающего парка на протяжении всей беременности или же незамедлительно отправиться в одно из принадлежащих мужу сельских поместий. Верран предпочла остаться в Ланти-Юме и теперь проводила все время во дворце или в саду, по которому прогуливалась в сопровождении телохранителей. И эту листовку она нашла в саду. Ее приклеили к камню, а потом какой-то благонамеренный патриот запустил этим камнем через ограду. Верран не показала листовку мужу, но заподозрила, что ему уже известно о ее появлении: не зря же считалось, что ему известно практически обо всем. Верран подумала, знает ли об этой мерзости Вей-Ненневей.
У нее появился случай поговорить с Ненневей позже на той же неделе, когда женщина-маг прибыла во Дворец Грижни на совещание в компании с несколькими, как она выразилась, «делегатами». Отсюда следовало предположить, что вардрулы по-прежнему обитают где-то поблизости, однако за ужином эта тема не упоминалась. А ужинали Верран, Фал-Грижни и Ненневей при свечах в столовой в покоях у самой Верран.
Если Вей-Ненневей и была чем-то встревожена, то внешне она этого никак не выказывала. Ее сильное лицо оставалось безмятежным. Ее манеры — как всегда, подчеркнуто светскими. И говорила она о каких-то пустяках; о вздорном характере городских лодочников, о последних чудачествах Бескота Кор-Малифона, о свадьбе старшего сына Джинзина Фарни. И ни слова о политике, что даже несколько задело Верран. Было совершенно очевидно, что Вей-Ненневей считает ее молодой и невежественной дурочкой и говорить с нею на серьезные темы не хочет.
И когда женщина-маг начала излагать собственную систему учета расходов на ведение домашнего хозяйства, Верран не выдержала.
— Порекомендовали бы вы эту систему герцогу, — сказала она. — Может быть, это помогло бы ему урегулировать внешний долг перед Гард-Ламмисом, Хурбой и Стреллом.
Все это было с ее стороны чистым блефом. На самом деле Верран почти ничего не смыслила в экономике.
Вей-Ненневей с улыбкой посмотрела на Грижни.
— Похоже, эта малютка неплохо здесь освоилась.
— Она никоим образом не лишена интеллекта, — ответил Грижни.
— У таких новостей ноги сами растут, — несколько сухо заметила Верран.
— Герцогу, моя дорогая, мои советы так же понравились бы, как и советы вашего мужа. Он терпеть не может, когда Избранные вмешиваются в его дела. К тому же ему внушили, будто те из нас, кто не в восторге от его политики, собираются свергнуть его и усесться на его место.
Верран кивнула. Это уже было интересней.
— И что же, он прочит вас на роль герцогини?
— Маловероятно, что именно я, пожилая женщина, стану претендовать на трон. Но герцог полагает, что в случае чего я захочу поддержать какого-нибудь более реального претендента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113