ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Там всякому находилось место. Но Восьмой округ был так далеко, а у нее совсем не осталось сил. Последние дни ее не отпускала усталость, ставшая теперь особенно мучительной. Изнеможение и боль мешали ей двигаться; слабость заставляла останавливаться через каждый квартал, чтобы перевести дух.
Должно быть, она шла очень долго, поскольку день близился к концу. Надвигались сумерки. С одежды уже не текло, неслучайные порывы ветра пронзали Элистэ тысячью острых ножей. Она все так же дрожала, но почему-то перестала ощущать холод; напротив, лицо у нее горело, губы запеклись и потрескались. Ее мучила жестокая жажда, которую не утоляли ни пригоршни грязного снега, ни сосульки, которые она не переставая сосала. Элистэ не могла понять, отчего у нее в глазах все расплывается и почему ее качает и бросает в разные стороны, так что приходится цепляться то за стену, то за первый подвернувшийся столб, чтобы удержаться на ногах. Это было смешно и крайне досадно: такими темпами она доберется до вожделенных мусорных костров Восьмого округа только под утро.
Она вновь очутилась на Набережном рынке. Торговцы запирали свои лавки, значит, уже наступил вечер. Стало быть, темно не у нее в глазах, а на самом деле. Она обрадовалась, испытав огромное облегчение, но предстояло пройти еще так много, а земля под ногами колыхалась, словно желе, и такая страшная, неимоверная усталость…
Элистэ потеряла сознание, и упала на мостовую. К счастью, ее заметили. Будь время более позднее, а на рынке – никого, она провалялась бы несколько часов и к утру замерзла бы до смерти. Падение ее, однако, было отмечено многочисленными исполненными негодования взорами. Послали за жандармами. Поскольку существовала недельная норма на задержания, за невыполнение каковой с жандармов строго спрашивали, для них все было ясно с первого взгляда. Валяющаяся на рынке нищенка, само собою, мертвецки пьяна. Более того, на лице у нее синяки, под глазом – бланш, значит, она принимала участие в драке. За пьянство и нарушение общественного спокойствия полагалась тюрьма. Ближе всех находилась «Гробница», но сие преддверие смерти предназначалось отнюдь не для мелких уличных бродяжек. Элистэ свезли в «Сундук».
22
В тюрьме было чудесно, куда лучше, чем в «Приюте Прилька». Состояние Элистэ не позволило ей предстать перед окружным судьей, поэтому помощник Главного смотрителя «Сундука» определил ей по совокупности проступков неделю тюрьмы. Она пожалела, что всего одну, а не десять, – пожалела, когда пришла в себя. Первые сутки Элистэ либо лежала без сознания, либо бредила в лихорадке. Порой ей представлялось, что она в Дерривале, а все их освобожденные серфы почему-то смахивают на Лишая; порой мнилось, будто ее везут обнаженной в повозке и другие обреченные то и дело толкают ее. Толчки ей, однако, не только мерещились. Ночь она провела на груде кишащей паразитами соломы вместе с другими задержанными, так что от товарок ей нередко доставалось коленом или локтем. Однако те, боясь заразиться, все же старались не прикасаться к Элистэ, и она спала сравнительно спокойно.
Отдых, похоже, был необходим ей в первую очередь. На другой день лихорадка ее отпустила, и она надолго погрузилась в глубокий сон. С наступлением вечера Элистэ очнулась на несколько минут и поняла, что сидит, а какая-то женщина, одной рукой поддерживая ее за плечи, кормит с ложечки кашей словно младенца. Затем она снова уснула и проспала до утра.
Недуг ее оказался не из самых тяжелых. Когда утром Элистэ открыла глаза и увидела, как слабые лучи зимнего солнца пробиваются меж прутьев сквозь оконце в толще стены, она ощущала слабость и страшную апатию, но уже пошла на поправку. Лежала она на соломе, в которой кишели блохи и вши, а какая-то добрая душа прикрыла ее одеялом. Элистэ медленно обвела взглядом помещение. Вероятно, кое-что доходило до нее даже в бреду, потому что она сразу поняла, где находится. Ее доставили в «Сундук», но не в крохотную одиночку, а в обширную камеру, набитую женщинами. В камере не топили, голые стены и пол оставляли мрачное впечатление, но было не так уж холодно. От стены, где лежала солома, исходило слабое тепло – по другую ее сторону располагалась тюремная кухня, в которой царила жара. По сравнению с «Приютом Прилька» или «Радушием и теплом у Воника» тут была настоящая благодать. Вонь, разумеется, стояла чудовищная, однако не хуже той, что в ночлежках, а ведь Элистэ платила деньги за то, чтобы скоротать там ночь. К ее удивлению, дверь камеры была распахнута, женщины свободно входили и выходили. Некоторые являли собой откровенный и законченный тип разодетых и накрашенных проституток, но большинство выглядели убого и затрапезно – рядовые гражданки вроде тех, что каждый день толкутся на Набережном рынке, Одна из таких женщин как раз и сидела рядом с Элистэ. Сравнительно молодая – лет двадцати восьми или двадцати девяти, – в простеньком платье, высокая, массивная, с широкими плечами и бедрами и крупным носом. Большие руки, груди и подбородок, красноватое лицо, проницательный взгляд, рыжие волосы – все в ее облике говорило о том, что она не может быть уголовницей. Несомненно, именно она заботилась об Элистэ все это время. Вот и теперь женщина приподняла ее голову и поднесла ко рту ложку похлебки.
На вкус – картошка с луком, жиденькая, но какая вкусная! Элистэ жадно глотнула и поперхнулась.
– Не спеши, – предупредила женщина, обнаруживая ярко выраженный шерринский выговор.
Элистэ кивнула в знак согласия. Она готова была согласиться с чем угодно, лишь бы ложка опять оказалась у рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271
Должно быть, она шла очень долго, поскольку день близился к концу. Надвигались сумерки. С одежды уже не текло, неслучайные порывы ветра пронзали Элистэ тысячью острых ножей. Она все так же дрожала, но почему-то перестала ощущать холод; напротив, лицо у нее горело, губы запеклись и потрескались. Ее мучила жестокая жажда, которую не утоляли ни пригоршни грязного снега, ни сосульки, которые она не переставая сосала. Элистэ не могла понять, отчего у нее в глазах все расплывается и почему ее качает и бросает в разные стороны, так что приходится цепляться то за стену, то за первый подвернувшийся столб, чтобы удержаться на ногах. Это было смешно и крайне досадно: такими темпами она доберется до вожделенных мусорных костров Восьмого округа только под утро.
Она вновь очутилась на Набережном рынке. Торговцы запирали свои лавки, значит, уже наступил вечер. Стало быть, темно не у нее в глазах, а на самом деле. Она обрадовалась, испытав огромное облегчение, но предстояло пройти еще так много, а земля под ногами колыхалась, словно желе, и такая страшная, неимоверная усталость…
Элистэ потеряла сознание, и упала на мостовую. К счастью, ее заметили. Будь время более позднее, а на рынке – никого, она провалялась бы несколько часов и к утру замерзла бы до смерти. Падение ее, однако, было отмечено многочисленными исполненными негодования взорами. Послали за жандармами. Поскольку существовала недельная норма на задержания, за невыполнение каковой с жандармов строго спрашивали, для них все было ясно с первого взгляда. Валяющаяся на рынке нищенка, само собою, мертвецки пьяна. Более того, на лице у нее синяки, под глазом – бланш, значит, она принимала участие в драке. За пьянство и нарушение общественного спокойствия полагалась тюрьма. Ближе всех находилась «Гробница», но сие преддверие смерти предназначалось отнюдь не для мелких уличных бродяжек. Элистэ свезли в «Сундук».
22
В тюрьме было чудесно, куда лучше, чем в «Приюте Прилька». Состояние Элистэ не позволило ей предстать перед окружным судьей, поэтому помощник Главного смотрителя «Сундука» определил ей по совокупности проступков неделю тюрьмы. Она пожалела, что всего одну, а не десять, – пожалела, когда пришла в себя. Первые сутки Элистэ либо лежала без сознания, либо бредила в лихорадке. Порой ей представлялось, что она в Дерривале, а все их освобожденные серфы почему-то смахивают на Лишая; порой мнилось, будто ее везут обнаженной в повозке и другие обреченные то и дело толкают ее. Толчки ей, однако, не только мерещились. Ночь она провела на груде кишащей паразитами соломы вместе с другими задержанными, так что от товарок ей нередко доставалось коленом или локтем. Однако те, боясь заразиться, все же старались не прикасаться к Элистэ, и она спала сравнительно спокойно.
Отдых, похоже, был необходим ей в первую очередь. На другой день лихорадка ее отпустила, и она надолго погрузилась в глубокий сон. С наступлением вечера Элистэ очнулась на несколько минут и поняла, что сидит, а какая-то женщина, одной рукой поддерживая ее за плечи, кормит с ложечки кашей словно младенца. Затем она снова уснула и проспала до утра.
Недуг ее оказался не из самых тяжелых. Когда утром Элистэ открыла глаза и увидела, как слабые лучи зимнего солнца пробиваются меж прутьев сквозь оконце в толще стены, она ощущала слабость и страшную апатию, но уже пошла на поправку. Лежала она на соломе, в которой кишели блохи и вши, а какая-то добрая душа прикрыла ее одеялом. Элистэ медленно обвела взглядом помещение. Вероятно, кое-что доходило до нее даже в бреду, потому что она сразу поняла, где находится. Ее доставили в «Сундук», но не в крохотную одиночку, а в обширную камеру, набитую женщинами. В камере не топили, голые стены и пол оставляли мрачное впечатление, но было не так уж холодно. От стены, где лежала солома, исходило слабое тепло – по другую ее сторону располагалась тюремная кухня, в которой царила жара. По сравнению с «Приютом Прилька» или «Радушием и теплом у Воника» тут была настоящая благодать. Вонь, разумеется, стояла чудовищная, однако не хуже той, что в ночлежках, а ведь Элистэ платила деньги за то, чтобы скоротать там ночь. К ее удивлению, дверь камеры была распахнута, женщины свободно входили и выходили. Некоторые являли собой откровенный и законченный тип разодетых и накрашенных проституток, но большинство выглядели убого и затрапезно – рядовые гражданки вроде тех, что каждый день толкутся на Набережном рынке, Одна из таких женщин как раз и сидела рядом с Элистэ. Сравнительно молодая – лет двадцати восьми или двадцати девяти, – в простеньком платье, высокая, массивная, с широкими плечами и бедрами и крупным носом. Большие руки, груди и подбородок, красноватое лицо, проницательный взгляд, рыжие волосы – все в ее облике говорило о том, что она не может быть уголовницей. Несомненно, именно она заботилась об Элистэ все это время. Вот и теперь женщина приподняла ее голову и поднесла ко рту ложку похлебки.
На вкус – картошка с луком, жиденькая, но какая вкусная! Элистэ жадно глотнула и поперхнулась.
– Не спеши, – предупредила женщина, обнаруживая ярко выраженный шерринский выговор.
Элистэ кивнула в знак согласия. Она готова была согласиться с чем угодно, лишь бы ложка опять оказалась у рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271