Чтобы отвлечься, он взглянул на священника и обнаружил у того дикий взгляд в неподвижных глазах. Джон первым отводил глаза, заглушая в себе всплеск ярости на этого священника, этого Фланнери. Узнать этот тип священника было легко – человек, который рано в своей жизни открыл неистовство и власть в абсолютно надменной вере. Да, это был Фланнери. Он завернулся в свою веру, как в плащ, надел ее, как броню… и теперь… теперь его броня пробита.
Джон снова взглянул на священника и обнаружил, что тот смотрит назад на Херити.
Здесь помощи не получить, священник!
Легко было догадаться, что делал Фланнери: он был занят отчаянным ремонтом своей брони. Жизнь его вытекала через пробоины, и он цеплялся за старую самоуверенность, пытаясь приставить обломки на старое место, стараясь восстановить броню, за которой он может стоять, не соприкасаясь с внешним миром, пока остальные приплясывают под его стоны. Он был, как девственница, идущая на компромисс, и в нем было нечто тайное и грязное.
Джон взглянул вниз на мальчика. Где его мать? Наверное, мертва. Мертва так же, как Мери и близнецы.
Отец Майкл, видя, как Джон смотрит на мальчика, спросил: «Как вы попали в Ирландию, мистер О'Доннел?»
Имя как будто привело его в чувство, установив в нем сердечный тон, который, как он знал, сработает в данной ситуации лучше всего. «Называйте меня Джоном».
– Это хорошее имя, Джон, – сказал отец Майкл.
Джон услышал, как Херити ускоряет шаги, догоняя их.
– Я попал в Ирландию… – сказал Джон, – ну что ж, это долгая история.
– У нас уйма времени, – сказал Херити справа от Джона. Они шли теперь все четверо шеренгой по поднимающейся дороге.
Джон подумал, потом начал свою историю с того момента, когда катер с военного корабля высадил его в заливе вблизи Кинсейла.
– Они раздели вас догола и бросили умирать на дороге? – спросил отец Майкл. – Да, эти Пляжные Мальчики – жестокие люди и полны гнева. Никакого понятия о человеческой доброте.
– Они оставили его в живых, – сказал Херити.
– Они извлекают выгоду из наших печалей, – сказал отец Майкл.
Этот отвлеченный елейный тон вызвал у Джона раздражение.
Он спросил:
– Люди с военных кораблей появляются в Кинсейле регулярно?
– Они присылают продукты и боеприпасы на управляемых лодках, которые они потом топят. Пляжные Мальчики за это охраняют наше побережье, не позволяя никому покинуть страну.
– А что еще они могут сделать? – спросил Херити. – Вы хотите отправить это безумие в другие страны? Вы, человек, принявший духовный сан!
– Я не это имел в виду, Джозеф Херити, и ты знаешь это!
– Значит, вы думаете, что наше побережье не надо патрулировать?
– Они это делают, но я не нахожу в этом ничего приятного. И я бы предоставил таким, как мистер О'Доннел, более сердечный прием, чем тот, который он описывает. – Отец Майкл с сожалением покивал головой. – Это все из-за ИРА.
– О чем вы говорите? – спросил Джон. Он чувствовал, что у него сильнее забилось сердце. Ему казалось, что к его лицу прилила кровь и бросило в жар.
Отец Майкл сказал:
– Финн Садал, наши Пляжные Мальчики, все они в основном из ИРА. Они так легко приспособились к ситуации, что я думаю, не всегда ли они пользовались нашим горем?
– Некоторые бы убили вас и за менее обидные слова, – сказал Херити.
– И вы тоже, мистер Херити? – спросил отец Майкл. Он испытующе взглянул на Херити.
– Ну вот, святой отец, – сказал Херити ровным успокаивающим тоном. – Я просто предупредил вас. Следите за своим языком, приятель.
Мальчик, который смотрел с одного говорящего на другого во время этого обмена репликами с бесстрастным лицом, вдруг отскочил к обочине дороги. Здесь он поднял камень и швырнул его вниз в деревья у конца озера. Когда камень исчез в листве, с деревьев поднялась туча грачей. Воздух наполнился резкими криками птиц, которые взвились черной спиралью и вытянулись в линию, направляясь на юг через озеро.
– Вот вам Ирландия, – сказал отец Майкл. – Крики и вопли, когда нас побеспокоят, потом мы снимаемся и идем в другое место ждать новых неприятностей.
– Значит, у вас нет правительства? – спросил Джон.
– О, все это есть, – сказал отец Майкл. – Но реальная сила у армии, а это означает власть штыков.
Мальчик вернулся к отцу Майклу, где он снова занял свою позицию, шагая сбоку, как будто никуда и не уходил. Его лицо было безмятежно. Джон подумал, что, может быть, мальчик глухой… но нет. Он выполнял устные приказы.
– Боюсь, что здесь всегда была власть штыков, – сказал отец Майкл. – Ничего не изменилось.
– А Пляжные Мальчики являются частью правительства? – спросил Джон. Он чувствовал, как О'Нейл-Внутри ждет ответа.
– У них есть винтовки, – сказал отец Майкл. – И у них есть свои люди в высших эшелонах власти.
Херити сказал:
– Нет, некоторые вещи изменились, священник. Некоторые вещи изменились очень сильно.
– Да, это факт, я согласен, – сказал отец Майкл. – Мы вернулись к феодальным временам. А также к тщетности существования, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Ага, священник оказывается еще и поэт! – сказал Херити.
Джон взглянул на небо, так как свет вокруг них неожиданно померк. Он увидел, что с запада нагнало туч, их темная линия несла в себе предвестие дождя.
– Демократии нет, – сказал отец Майкл. – Может быть, ее никогда и не было, это слишком драгоценное сокровище, которое люди крадут, если его оставить без охраны.
– Но ведь у нас есть в Дублине единое для всей Ирландии правительство, – сказал Херити. – Скажите, отец Майкл, разве это не то, к чему мы всегда стремились? – с лукавой улыбкой он повернулся к священнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183